Чашка кофе и Белый Лис

   – Есть несколько, – вздохнул он. – Но сначала нужно отбросить бренный мир и сосредоточиться на духовном... духовном... как его?

   У неё вырвался смешок.

   – Красноречиво.

   Белый ослабил завязки маски сдвинул её выше ко лбу, припал к минералке, затем опасливо попробовал одно "жёлтое солнышко" и, кажется, впал в прострацию. Он не отреагировал ни на осторожные поглаживания по плечам, ни на попытки распутать пальцами волосы. Только на прикосновение металлически прохладного массажёра к затылку тихо выдохнул.

   У Летиции появилась идея.

   – Слушай, страдалец... А как насчёт ванны? Вымоешь голову, в водичке понежишься – а потом снова спать.

   – Внутри вода, снаружи вода, – откликнулся он меланхолично. – Впрочем, почему бы и нет?

   Но когда ванна превратилась из абстракции в нечто вполне конкретное, с облаком пены, с лёгким ароматом лимонной цедры и лаванды, витающим в воздухе, Белый воспрянул. Летиция в порыве великодушия достала всё самое-самое лучшее из закромов: пушистый махровый халат для Идеального Парня, ещё ни разу не пригодившийся, огромное банное полотенце, какие-то мочалки сюрреалистических расцветок, то ли купленные в приступе безумия, то ли подаренные Бэтсом, гору шампуней, масок, масел и солей...

   – Вот, пользуйся! – заявила гордо, проталкивая его в ванную комнату. – Чего-то ещё?

   – Тишины? – робко попросил Белый.

   – Как прикажете, ваше нежное высочество, – улыбнулась Летти. Он отчего-то дёрнулся. – Ладно-ладно, выметаюсь. В отличие от тебя, у меня нет склонности подглядывать за людьми.

   – А жаль, – пробормотал он так тихо, что это могло просто показаться.

   ...Бесспорно, господин Физзел имел множество недостатков. Но кое в чём ему нельзя было отказать: в безупречном вкусе.

   Много лет назад, когда Летиция да Манча, тогда ещё вечно голодная выпускница Высшей Школы, каждую монетку подсчитывающая, начала искать квартиру, то шикарные высотки с консьержем, домработницей и прочими радостями жизни она и близко не рассматривала. Согласилась глянуть одним глазком на квартиру, из которой после скоропостижной свадьбы выехала профессор риторики, – и пропала.

   Разумеется, главным достоинством помещения на двадцать пятом этаже был вид из окна. Но как господин Физзел этот вид обставил!

   Тот, кто входил в квартиру, оказывался в просторном холле. Налево – гостиная и спальня друг за другом, направо – арка без дверей, ведущая в кухню и, по совместительству, столовую. А там – окно. Широкий-широкий подоконник, выстланный тёмно-красными подушками, по периметру тяжёлая рама с позолотой и никаких занавесок, только сюрреалистический пейзаж Сити. Вот в эту-то шикарно обрамлённую картину Летиция и влюбилась.

   – Первые два месяца оплачены. А вот потом-то ты аренду потянешь, детка? – спросила профессор тогда.

   И Летти, прижимая к себе единственную сумку с вещами, с жаром кивнула, подумав, что это вообще-то будет неплохим стимулом срочно стать состоятельной дамой.

   Так и случилось.

   К квартире и виду она с тех пор немного поостыла, повидав много чего поинтересней, но вот широкий мягкий подоконник обожала по-прежнему: там хорошо думалось. И сейчас, пока Белый дремал в ванне, Летти забралась на подушки с ногами – и уставилась вниз, на город, который неумолимо накрывала гроза. Небо было почти чёрным; сумрак сгустился настолько, что включили вечернее уличное освещение. Хозяин цветочной лавки напротив закрывал витрину щитами; кто-то из соседей тащил к высотке сразу четыре пухлых пакета из супермаркета, точно пытаясь запастись продуктами не на один ненастный вечер, а как минимум на неделю непогоды...

   – А мне что делать?.. – пробормотала Летиция.

   Можно было устроить назавтра, когда отступил бы призрак похмелья, ещё одну экскурсию по городу; или завалиться на весь день смотреть сериалы; или махнуть на побережье; или...

   Проблема была в том, что насущных проблем ничего из вышеперечисленного не решало.

   Дверь ванной комнаты почти бесшумно отворилась. Летти среагировала на звук и буквально скатилась с подоконника. Белый уже стоял в холле, в полураспахнутом махровом халате. Маску он не стал надевать, просто держал у лица; вода стекала с мокрых волос и лужицей собиралась на паркете.

   Кровь отчего-то бросилась в лицо.

   – Ты... гм, ты как? – спросила Летиция.

   Получилось хрипловато, многозначительно и совсем не по-дружески.

   – Гораздо лучше, о прекрасная, – откликнулся он, кажется, улыбаясь: в голосе у него появились особенные нотки, тёплые и щекочущие одновременно. – Но воистину было бы наслаждением поспать ещё немного.

   – А... Ну, поспи! – разрешила Летти, чувствуя себя даже более неловко, чем минуту назад; смотреть куда угодно, кроме разошедшегося выреза, было сложно, а когда взгляд там задерживался, Белого это явно веселило. – Я постельное бельё поменяла и вообще... Ты иди, я пока поработаю! – с облегчением ухватилась она за последнюю соломинку.