Чаща

– Мы повстречались в борделе, – сказала Джимми Сью. – Он помог мне оттуда смыться.

– То есть ты там работаешь, – уточнил Коротыш.

– Я решила, что мне достаточно, – сказала она. – Работа целый день, вонища и никаких тебе радостей, разве что сортир внутри и электричество. – Она оглядела Коротыша. – А ты прелесть.

– Полагаешь? – сказал Коротыш. – Если так, не захочешь ли минут на пять вернуться к прежнему занятию, вон там, на сеновале? Четыре четвертака найдутся.

– Нет, – сказала Джимми Сью, взяв меня под руку. – С тем занятием покончено. Я убежала с Рэдом. Он мой рыцарь в сияющих доспехах.

– Кузен, – обратился ко мне Юстас, – похоже, я не досчитался четырех монет, а твой доспех вот она и надраила.

– Боюсь, что так, – сказал я.

– Нет, ты сделал, что было сказано, и я рад, что так вышло.

– Он тоже рад, – сказала Джимми Сью. – Верно, милый?

Я кивнул.

– Я и с дедом его трахалась, – сказала она.

Я поморщился, а Коротыш хмыкнул, снова уязвив мое самолюбие.

– Не тот ли дед, который был проповедником?

– Хватит его доставать, – сказала Джимми Сью. – Я ему уже объяснила: Иисус милостив и должен понимать, что мужику нужно иногда прочистить трубы.

– Тут я полностью согласен, – сказал Коротыш.

– Этот боров кусается? – спросила Джимми Сью, как будто именно Боров интересовал ее больше всего.

– Да, мэм, – сказал Юстас. – И очень больно. Захочет, ногу вам оторвет, пусть даже ему пришлось бы потрудиться.

– Надо бы вычистить грязь с его шкуры.

– Вряд ли ему это понравится, – сказал Юстас.

– Ладно, – сказал Коротыш. – Так где этот треклятый Жирдяй?

Я рассказал, что выяснил.

Юстас положил свою котомку на землю и прислонил штуцер к стене конюшни. Тем временем на улицу вышел конюх в рабочем комбинезоне и без рубашки. Толстый слой перемешанного с соломой навоза налип к его сапогам и топорщился во все стороны. Упитанный и лысый, он щурился через очки с толстенными стеклами. Одна из линз треснула, а очки держались на голове с помощью завязанной за ушами бечевки. В руках он держал молот для ковки лошадей.

– Я вроде слышал вас двоих, – сказал он Юстасу и Коротышу. – А это ваши приятели?

И тут взгляд конюха упал на Борова.

– А боров что здесь делает?

– Этот боров также член нашей компании, – сказал Коротыш. – Позвольте представить нашего секретаря. – Он кивнул на Джимми Сью. – Как тебя зовут?

Она назвалась.

– Боров наш телохранитель, – сказал Коротыш.

– Да ну? – сказал конюх. – Он кусается?

– Обычный вопрос, – сказал Коротыш. – Ответ да, кусается.

– Очень больно, – добавил Юстас.

Конюх немного перехватил молот.

– Не стоит выказывать угрозы, – сказал Коротыш. – Нрав у Борова очень вздорный.

Я посмотрел на Борова. Как по мне, сейчас тот был настроен вполне миролюбиво и больше интересовался мухой на собственном рыле.

Прежде чем кузнец обмозговал услышанное, Джимми Сью повернулась ко мне и сказала:

– Коротыш странно разговаривает. Это потому, что он карлик?

– Навряд ли, – сказал я. – Не думаю, что это как-то связано.

– Я здесь, и я вас слышу, – сказал Коротыш. – Позвольте вас заверить, что карликов, говорящих на ваш бестолковый деревенский манер, достаточно, но я не из их числа.

– Ты знаешь много карликов? – спросила Джимми Сью.

– В данный момент ни одного, – сказал Коротыш.

– Так почем тебе знать. Может, они все говорят по-мудацки.

– В прошлом я встречал нескольких, – сказал Коротыш. – Если подумать, кое-кто из них и вправду говорил по-мудацки.

– Какая разница, – сказал Юстас.

– Не знаю, о чем вы, на хрен, тут болтаете, – сказал конюх, – но лошади ваши накормлены и напоены. Приятеля своего нашли?

– Нет, – сказал Коротыш. – Пока нет. Ищем.

– Так другого жирного парня на лошади с битой подковой здесь пока не было. А подкову я сменил. Увидите, передайте.

– Непременно, – сказал Коротыш.

– А краденая лошадь? – спросил я, глядя прямо на Коротыша.

Юстас и Коротыш смерили меня неодобрительными взглядами.

– Краденая лошадь? – насторожился конюх.

– Запасная лошадь, – сказал я. – Извините, оговорился.

– Я его купил, – сказал конюх.

– Вот откуда у нас мешок с припасами, – сказал Юстас. – Еще и деньги остались.

– За хорошего коня я даю хорошую цену, – сказал конюх. И надулся от гордости, точно петух, который только что слез с курицы.

– Уверяю, – сказал Коротыш, – случись кому-нибудь спросить или просто при случае, мы позаботимся, чтобы ты славился лишь этой своей добродетелью.

– Что ж, карлик, годится, – сказал конюх.

Я заметил, как у Коротыша дернулся глаз. Однако он совладал с собой и продолжил:

– Хочу попросить еще позаботиться о наших лошадях, за что мы, понятно, заплатим отдельно.

– Понятно, заплатите, – сказал конюх.

– У нас тут возникло одно дельце, – сказал Коротыш. – Кое-что, о чем мы уже думали, вот оно и случилось.

– Так делайте свое дело, – сказал конюх. – Как закончите, заберете лошадей. Вы мне деньги, я вам лошадей. Кстати, продать этого борова не хотите? Как хорошо он повис бы в моей коптильне.

– Мертвое все хорошо висит, – сказал Коротыш. – Но он не продается, поскольку у него нет хозяина.

– Иначе говоря, он бесхозный, – сказал конюх.