Чаща

— Ты потерял многих, Пол.

— Ты же не собираешься устроить сеанс психоанализа?

— Нет, ничего такого у меня и в мыслях нет.

Она смотрела куда-то вверх и вдаль. Я невольно вернулся в прошлое. Мы, бывало, сидели в лагере на старом бейсбольном поле, заросшем травой, я обнимал Люси, а ее взгляд иной раз устремлялся куда-то вверх и вдаль, как и сейчас.

— В колледже я сдружилась с одной девушкой, — заговорила она. — У нее была сестра-близняшка. Разнояйцевая — не однояйцевая. Наверное, особого значения это не имеет, но считается, что между однояйцевыми близнецами связь очень сильная. Короче, когда мы учились на втором курсе, ее сестра погибла в автомобильной аварии. Моя подруга выдала странную реакцию. Она, разумеется, горевала, но в какой-то мере испытывала облегчение. Она полагала, что Бог отмерил ей положенную долю страданий. Ты теряешь сестру-близняшку — значит, теперь до конца жизни с тобой все будет в порядке. На каждого человека приходится только одна разрывающая сердце трагедия. Ты понимаешь, о чем я?

— Да.

— Но жизнь не так проста. Одни вообще не переживают трагедий. Другим, как тебе, достается сверх нормы. И, что самое худшее, — это не означает, что больше трагедий не будет.

— Жизнь несправедлива, — кивнул я.

— Аминь. — Вот тут она мне улыбнулась. — Все это очень странно, не так ли?

— Да.

— Я знаю, мы провели вместе… шесть недель?

— Вроде того.

— И это, если подумать, был лишь летний роман. С тех пор ты, вероятно, встречался с десятками девушек.

— Десятками? — переспросил я.

— Что, скорее, с сотнями?

— Скорее.

В кабинете воцарилась тишина. Я почувствовал, как защемило в груди.

— Но ты была особенной, Люси. Ты была… — Я замолчал.

— Знаю. Как и ты. Вот почему мы смущены теперь. Я хочу узнать о тебе все, ноне уверена, что сейчас удачное для этого время.

Словно хирург, спец по пластическим операциям, «среза!» с меня прожитые годы, превращая из тридцативосьмилетнего в восемнадцатилетнего.

— Так что заставило тебя позвонить? — спросил я.

— Ты про странности?

— Да.

— Ты сказал, с тобой тоже произошло что-то странное.

Я кивнул.

— Может, поделишься первым? — предложила она. — Ты знаешь, как и раньше.

— Гм-м…

— Извини. — Она обхватила себя руками, словно замерзла. — Я опять слишком много говорю. Ничего не могу с этим поделать.

— Ты не изменилась, Люси.

— Нет, Коуп, изменилась. Ты даже не поверишь, насколько сильно я изменилась.

Наши взгляды встретились, впервые с того момента, как я вошел в комнату. Читать мысли по глазам у меня не получается. Я видел слишком много хороших лжецов, чтобы верить тому, что вижу в глазах. Но Люси пыталась мне что-то рассказать, какую-то историю, полную боли.

И я не хотел никакой лжи между нами.

— Ты знаешь, чем я сейчас занимаюсь?

— Ты прокурор округа. Я прочла это в Интернете.

— Точно. Поэтому у меня есть доступ к самой разной информации. Один из моих следователей проверил тебя.

— Понятно. Значит, тебе известно, что я садилась за руль в пьяном виде.

Я промолчал.

— Я много пила, Коуп. И сейчас пью. Но больше не сажусь за руль.

— Не мое дело.

— Разумеется, не твое. Но я рада, что ты мне сказал. — Она откинулась на спинку стула, положила руки на колени. — Так расскажи мне, что случилось, Коуп.

— Несколькими днями раньше два детектива с Манхэттена показали мне неопознанный труп мужчины. Я думаю, это тело Джила Переса. Ему было под сорок.

У Люси от удивления вытянулось лицо.

— Наш Джил?

— Да.

— Он был жив все эти годы?

— Вероятно.

Люси покачала головой.

— Ты сказал его родителям?

— Полиция привезла их на опознание.

— Что они сказали?

— Они сказали, это не Джил. Джил умер двадцать лет назад.

Люси откинулась на спинку стула.

— Ну и ну. — Она забарабанила пальцами по нижней губе. Эту ее привычку я помнил по летнему лагерю. — И что Джил делал все это время?

— Подожди, ты не собираешься спросить меня, откуда такая уверенность, что это он?

— Разумеется, ты уверен. Иначе не опознал бы его. А родители Джила или солгали, или, что более вероятно, не узнали его.

— Да.

— А что думаешь ты?

— Точно сказать не могу, но склоняюсь к тому, что они солгали.

— Мы должны встретиться с ними.

— Мы?

— Да. Что еще ты узнал о Джиле?

— Не много. — Я уселся поудобнее. — А что случилось с тобой?

— Мои студенты писали анонимные сочинения. И в одном достаточно точно излагались события той ночи.

Я подумал, что ослышался:

— В студенческом сочинении?!

— Да. Многое соответствовало действительности. Как мы пошли в лес. Как стали обниматься. Как услышали крики.

— И это написал в сочинении один из твоих студентов? — Я все еще не понимал.

— Да.

— И ты понятия не имеешь, кто именно?

— Да.

Я задумался.

— Кому известна твоя настоящая фамилия?

— Точно сказать не могу. Но я сменила ее официально. Выяснить не так уж и трудно.

— И когда ты получила это сочинение?

— В понедельник.

— То есть на следующий день после убийства Джила.

Мы вновь помолчали, обдумывая новую информацию.

— Сочинение у тебя здесь?

— Я сделала тебе копию.

Через стол она протянула мне несколько листков. Я прочитал текст. Прошлое вернулось. Я стал тем самым загадочным П. Положив листки на стол, посмотрел на Люси:

— Все было не так.

— Знаю.