Чаша терзаний

Я вложила в его ладонь свою и сказала,

— Навсегда.

* * *

Много позже, когда мы в объятиях друг друга лежали на кровати маленькой лондонской гостиницы, впервые за долгие годы я не пыталась скрыть свою любовь к нему, хотя всё ещё не до конца верила в то, что всё закончилось и можно отдаться своему чувству без оглядки на запреты и обстоятельства.

— Хочешь, я прямо сейчас расскажу тебе, так же как и ты рассказала мне? — сказал он вдруг.

— Что расскажешь?

— Когда ты заняла место в моём сердце.

— Хочу.

— В тот самый день, когда ты стояла у кабинета Дамблдора, бледная и усталая и на твоей груди красовалась эта ужасная надпись.

— Ты говоришь неправду, — засмеялась я.

— Нет, я говорю правду.

— Тогда зачем же ты обругал меня? — я посмотрела ему в глаза и хитро прищурилась.

— Потому что твоя майка действительно была ужасной, — он принял игру.

— Я так не думаю, — сказала я и чмокнула его в нос. — Ты же обратил внимание и даже прочитал.

Он улыбнулся и перевернул меня на спину,

— Скорее меня заинтересовало то, что под ней.

— О, Мерлин, — притворно застонала я. — А Вы, оказывается, не так просты, профессор. Ругали девушку, а сами раздевали её глазами.

— Да, я тот ещё негодяй, — сказал он и снова стал целовать меня.

Когда мы вдоволь насладились друг другом, я нежно погладила его по щеке и тихо спросила,

— А всё же, что на самом деле произошло с тобой тогда?

Он взял мою руку и прикоснулся к ней губами,

— Я сам не знаю. С того самого вечера я так часто стал думать о тебе, что сам себя боялся. Представляешь, я даже был уверен, что ты навела на меня чары или подлила мне что-то. Я ведь и противоядие пил, а однажды даже попросил Дамблдора помочь мне избавиться от этого, правда, не признался, кого подозреваю.

— Ты параноик, Снейп, — я ласково провела рукой по его груди.

— Вот-вот, он тогда сказал мне то же самое.

— Но я всё равно люблю тебя.

— И за это я готов простить тебе всё что угодно.

— Что, например?

— Например, что ты позволяла себе так дерзко со мной разговаривать.

— Я не считаю себя виноватой. И поделом тебе. Тем более что я никогда не позволяла себе этого на людях, ты же, напротив, пытался, чтобы нас окружало как можно больше ушей.

Он задумался.

— А ты знаешь, ты ведь права. Значит, это я виноват?

— Конечно ты, — я запустила руки ему в волосы и взлохматила их.

Он внимательно посмотрел на меня и сказал,

— Но я ведь люблю тебя.

— И за это я готова простить тебе, что угодно!

Впервые я увидела, как он смеётся.

— Скажи, как у тебя это получается? Всегда, когда мы о чём-то спорим, я неизменно остаюсь побеждённым.

Я улыбнулась и пожала плечами.

— Зато во всём остальном победитель — ты.

— И хочу им оставаться, — прошептал он, покрывая меня новыми поцелуями.

Глава 26

Прошло несколько месяцев с тех самых пор, как мы поселились в небольшом гостиничном номере. Северус каждый день уходил куда-то, а я оставалась и просто ждала его. Я не требовала никаких объяснений. Я всё еще боялась, что моё тихое счастье может оказаться ненастоящим.

Возвращаясь ко мне, он каждый раз приносил «Прорицатель», и мы вместе садились его читать. Северус не ошибся, Гарри действительно справился сам. И теперь наш мир собирал себя по кусочкам. Газета рассказывала нам о том, как началось восстановление школы, как проходили суды над Упивающимися. Многие из них снова избежали кары, но теперь это было уже неважно. Журналисты неистово возмущались, что Гарри наотрез отказался давать какие-либо интервью.

Однажды, вместо обычной газеты, Северус принёс свежий номер «Придиры». На самой первой странице была небольшая статья без колдографий и привычных журналистских приёмов, где Гарри заявлял о том, что он будет хранить вечную память о двух людях, без которых никогда бы не справился со всем, что случилось, это был Дамблдор и…

— Северус, это же твоё имя! — воскликнула я.

Он не ответил. Я перевела на него взгляд и увидела, что он смотрит в окно. Он выглядел ужасно измотанным и как будто немного постаревшим. Я подошла к нему и ласково обняла. Он улыбнулся.

— Ты уверен, — тихо начала я. — Что не хочешь вернуться?

— Не знаю, — сказал он. — Может быть, когда-нибудь…

Мы некоторое время наблюдали, как по стеклу бегут капли осеннего дождя, потом он повернулся ко мне и сказал,

— А ведь совсем не это я хотел тебе показать сегодня, — и добавил. — Собирайся, мы уходим отсюда.

Собирать было нечего, поэтому я просто дала ему руку и кивнула. Мы трансгрессировали.

Когда мы появились в конечной точке своего путешествия, я посмотрела вокруг и подумала, что сплю,

— Северус, как это? — зачаровано сказала я.

Моему взору предстала узкая тропинка, которая упиралась в маленький двухэтажный домик, за домиком переливалась и искрилась водная гладь, и звёзды отражались от её поверхности.

— Это же та самая картина, — сказала я.

— Присмотрись, — подсказал он.

Я вгляделась получше. Нет, это была не моя картина, хотя всё было очень похоже. Но здесь кроме дома был небольшой лесок, а далеко за озером светила огнями деревушка. Я не могла отвести глаз от всего этого великолепия.