Чаша судьбы

Финнлуи, чьё имя означало «белое сияние», был горд и горяч, как солнце, сияющее в вышине. В его правление одна война сменяла другую, рушились и вновь возникали королевства. Он загнал фоморов на дальние острова и самолично сделал цепь, которой приковал Бэлеара, короля фоморов, к скале посреди моря. И хотя набеги после этого не прекратились, они стали такими редкими, что эльфы вздохнули свободно… чтобы с прежним пылом погрузиться уже в междоусобные войны.

Могучий Финнлуи собственными руками зарубил в поединке мужа Ооны – короля Неистовых Бурь – и присвоил его земли, так же как земли многих других королей. Он изгнал из своих земель и Медб, вздумавшую свергнуть его: с той поры, говорят, во владениях Финнлуи всегда было холодное лето.

Вот уже и третье зерно принесло плоды. Многие эльфы встали на сторону Медб и принесли ей вассальные клятвы. Так произошёл раскол эльфийских королевств на два – Благой и Неблагой дворы. Оона злилась пуще всех: её соперница своими руками завоевала себе королевство, тогда как она сама осталась ни с чем. Ненужная ни Медб, ни Финнлуи, она надолго пропала с глаз.

Калэх же сказала, что не вечно будет стоять Благой двор, ибо его не было в замысле Прародительницы. Впрочем, препятствий Медб она тоже не чинила.

А спустя несколько лет Финнлуи задрал на охоте белый вепрь. Подданные гадали: чья же рука его направила? Ведь, с одной стороны, все дикие свиньи посвящены королеве Медб, а с другой – все белоснежные звери и птицы принадлежат королеве Калэх.

К тому времени у Финнлуи уже было два взрослых сына, и престол Неблагого двора унаследовал старший из них – Финварра. В день его коронации проклятый Бэлеар разорвал цепи и сбежал. Потом говорили, что белые птицы расклевали серебряные звенья, и в том тоже многие видели руку Калэх.

Когда её о том спросили, она не стала ничего отрицать:

– Бэлеару уготована другая судьба. Ещё не родился на свет ни тот, кто заключит его в клеть, ни тот, кто его убьёт. Нам же всем стоит вспомнить, что следует держаться своих, а не сеять вражду. Пускай те, кто ненавидел Финнлуи, примирятся с его сыном, ведь тот пока ничем себя не запятнал.

Увы, немногие поняли и оценили её поступок.

Медб во всеуслышание запретила Калэх появляться в своих землях. Финварра же, не простивший гибели отца, сказал так:

– Когда я смотрю на тебя, королева Зимы, во мне закипает гнев, и я боюсь, что однажды не сдержу руку. Уходи подальше, теперь лишь раз в году я открою тебе двери: на Самайн. Ведь это твоё время.