Чаша императора

Астролог, мерно покачиваясь в такт ходу кареты, сидел, откинувшись на подушки, закрыв глаза и беззвучно шевеля губами.

— Горико? — настойчивее окликнула королева.

Астролог с трудом приоткрыл глаза и прерывающимся голосом произнёс:

— Звёзды… часто предрекают… события… кровавые и ужасные… но страшнее всего… когда ты понимаешь, что они… начинают сбываться…

Ближе к вечеру обе кареты въехали во двор старого монастыря. Аббат-настоятель сопроводил

Екатерину к дверям часовни и, учтиво поклонившись, оставил её одну. Королева вошла.

Небольшое, мрачное помещение тускло освещалось парой свечей, у двери на полу лежала примятая охапка соломы, рядом с которой стояли глиняная миска со скудной пищей и кружка,

наполовину полная водой. В дальнем углу, у изваяния распятого Христа, на каменных плитах,

раскинув крестом руки, лицом вниз лежал король Франции, одетый лишь в длинную, рваную рубаху из грубого холста. На спине под рваной материей были видны свежие рубцы и следы крови — итог самобичевания в очередной раз ударившегося в покаяние короля.

Заслышав шаги, Генрих приподнял голову и спросил дрожащим голосом:

— Кто здесь?

Не услышав ответа, король торопливо поднялся с полу и, встав на колени, нервно обернулся. В скудном свете свечей он увидел тучную женщину в чёрном платье, стоящую на коленях,

молитвенно сложив руки. Она горячо молилась.

— Матушка? Вы здесь? Вы решили помолиться за мои грехи? — с облегчением и радостью произнёс король.

— Все мы достаточно молились Всевышнему, — осенив себя крестом, королева поднялась и,

устремив на сына властный взгляд, добавила: — Пора подумать о том, что Господь доверил вашему величеству.

Король встал на ноги и одарил мать хмурым взглядом.

— Я вернусь не раньше, чем получу прощение за свои грехи. Франция может подождать, но не

Господь! Он должен видеть моё раскаяние, ибо я долго грешил.

Королева подошла к сыну и, взяв его за руки, произнесла так мягко, как только могла:

— Ваше величество, Франция охвачена смутой. Гизы стремятся захватить то, что принадлежит по праву только вам. После того, как вы прославили имя святой католической веры, протестанты открыто выказывают своё неповиновение. И у вас всё ещё нет наследника. И это обстоятельство больше всего угрожает трону.

— Что я могу сделать, матушка? — с несчастным видом прошептал король. — Мы с Луизой молились. Мы просили Господа не единожды, но он так и не услышал нас.

— Господь не может не услышать ваше величество. Он видит ваше раскаяние, ваши страдания, -

королева устремила нежный взгляд на сына, легко, с любовью коснувшись его растрёпанных волос, и продолжила: — Вам известно, как сильно я всегда любила вас. Сейчас же эта любовь увеличилась многократно. Я потеряла супруга и всех своих сыновей. Вы единственный, ради кого я ещё продолжаю жить и бороться. Так не оставляйте же одну свою несчастную матушку,

Генрих.

Король склонился и, прижавшись губами к руке матери, тихо прошептал:

— Что я должен сделать, матушка?

— Приезжайте в замок Шенонсо, так скоро, как только сможете. Луизу я тоже извещу. Вы должны узнать о том, что я составила завещание. В нём я передаю Шенонсо, место, где я провела самые лучшие дни моей жизни — Луизе. Она всегда была вам преданной, любящей супругой и потому заслуживает самого лучшего к себе отношения.

— Я буду у вас не позже чем на следующей неделе, матушка.

— Я не ожидала иного ответа, — королева ласково провела тыльной стороной ладони по небритой щеке сына и, приподнявшись, поцеловала его в лоб. — Жду вас в замке, сын мой.

Королева ушла, оставив сына в одиночестве. Король с печальной нежностью долго смотрел вслед женщине, которую он всегда любил и почитал, затем отвернулся и, опустившись на колени,

прошептал:

— Господь мой, пришло время, когда я должен позаботиться о своём несчастном народе. Умоляю, не оставляй меня, не позволяй греховным мыслям вновь овладеть мною. Спасения, Господи!..

Спасения и отпущения грехов прошу у тебя, как самый сирый и самый несчастный из людей…

Глава 9

Ну вот наконец и Нерак. Агриппа вздохнул с глубоким облегчением. Дни, полные опасений и тревожных мыслей, остались позади. Он брёл по знакомым улицам, с удовольствием вдыхая воздух свободы. Собственный же вид, явно оставляющий желать куда лучшего, не беспокоил его совершенно. Несмотря на то, что одежда его была основательно испачкана и никак не могла похвастаться отсутствием дыр, а раненую руку поддерживала какая-то грязная тряпица, рукоять шпаги блестела — что ж, не удивительно, ибо весь путь от Парижа до Нерака он коротал своё свободное время за её чисткой и полировкой.

Он выполнил поручение своего короля. Выполнил, заплатив высокую цену, очень высокую.

Мысли Агриппы вернулись к недавним событиям. Нередко за последние дни он задавался вопросом, как ему следует отнестись к словам человека, который спас ему жизнь и, судя по всему, являлся главой некоего таинственного ордена. После того кровопролитного сражения, в котором погиб весь отряд Марии Де Ла Форте и он сам, Агриппа больше не видел своего спасителя. Но тот сдержал своё слово: ему помогли выбраться из Парижа.