Чаша гладиатора

— Ведь я и по сей день не знаю, как обратно добрался, просто не помню. Очнулся утром, а гляжу — уже вокруг меня больничные стены. Как меня туда отправили, до сих пор не ведаю. Нашлись-таки добрые люди. И ведь понимал я уже тогда, что все думают, будто это я нарочно лег, подкладку сделал под фашиста. А у меня, верьте слову, и правда не хватило сил. Сердце меня подкузьмило. Он меня чисто тушировал, чистый был «бур». Молодой, двадцать лет разницы. Да разве бы я испугался? Да я бы его, будь я в форме, с первого приема бросил!

Он опять разволновался и хотел встать, но сел тяжело на стул.

— Да сейчас-то уж к чему волноваться? — успокоил его гость. — Об этом мало кто, собственно, и знает. Вы же к тому времени, извините, с манежа уже ушли. Ну кое-что, правда, было в газетах, особенно в гитлеровских. Пытались они раздуть шум. Так ведь не тем люди тогда жили, Артем Иванович. Не на ковре шла борьба, а на доброй половине всего земного шара. Смертная борьба. До того ли было большинству людей, что в каком-то итальянском городишке прижали лопатками к ковру бывшего чемпиона мира. Да и кто читал, не все верили, что это был доподлинно сам знаменитый Незабудный. Ведь о вас столько всегда слухов ходило, столько врак всяких! И хоронили вас, и воскрешали, и снова обратно в землю зарывали. И под вашей маркой другие борцы работали. Такое тоже бывало. Верно? А вы придумали себе сами такую муку, навалили еще лишнего груза на свою жизнь и не решались вызволить себя из-под нее. Не очень-то умно! Так ведь, Артем Иванович?

Конечно, все так и было, как говорил гость. Именно так. Но тогда, в те горькие, темные годы, простодушный Артем — человек чести и рыцарского отношения к спорту — принял происшествие с ним как страшную, непоправимую катастрофу, безнадежно опозорившую его под старость. Он, конечно, не помянул о ней в своих мемуарах, которые, правда, за него целиком написал один ловкий французский журналист, хорошо на этом заработавший и купивший права на переиздание у очень нуждавшегося в то время Незабудного. И не раз убеждался Артем Иванович, что подробности того происшествия в Болонье мало кому стали известны. Откуда же так детально все вызнал человек, бывший сейчас его неожиданным гостем? Как он узнал все? И как он поверил?

— Дорогой вы мой человек! И как же вы все это раскопали, вызнали до точности? — спросил Незабудный и. помаргивая от охватившего его чувства благодарной преданности, впервые взглянул прямо в глаза собеседнику. — И можно мне, коли уж так у нас с вами разговор пошел, еще один вопросик вам задать?

— Хоть десять.

— Скажите по совести, уважаемый… Это вы, что же, просто так сразу поверили, что я тогда не по сговору, не по принуждению?..

Гость с немножко виноватым видом улыбнулся, почесал мизинцем висок, поправил очки, постучал ногтем по их дужке.

— Да откровенно говоря, Артем Иванович, дело наше такое, что верить мы должны, а проверять обязаны. — Он развел руками и с лукавинкой, вполглаза подмигнул хозяину. — Дело это было, честно вам сказать, не совсем нам понятное. Хотя, конечно, никто не сомневался, что на сговор с фашистами вы не пойдете. Мы же вашу биографию, я уже вам говорил, давно изучили. Биография сложная. Но грязи на ней нет. Однако, что таить, были вот в этой истории с Гегенхаммером кое-какие неясности. И, конечно, сами вы знаете, писали потом в газетах союзников, будто победа немца не внушает доверия. Дескать, русского великана принудили лечь под угрозой смерти. Пришлось-де пойти в этот раз Незабудному на сговор.

— Да ведь чистое же было туше!

— Да вот смотрите, бывает, оказывается, что настоящему честному спортсмену надо добиваться, чтобы все поверили в его истинное поражение.

— Ну, а вы-то как сами поверили?

Гость достал из своего чемоданчика пачку каких-то бумаг. Перебрав несколько, вынул конверт, вытащил из него листок. Он был очень серьезен. Чувствовалось, что он сам сейчас взволнован чем-то.

— У вас, Артем Иванович, — проговорил он медленно, — свидетель нашелся один. Чрезвычайного авторитета свидетель. Такой человек вам справку выдал, что сомневаться уже никто никогда не посмеет.

— То кто ж будет?

— Тулубей Григорий Богданович, Герой Советского Союза. Вот кто.

— Это как же так?! — Незабудный совсем растерялся. Голос у него стал сиплым.

— А вот как… Когда вы вернулись и сведения драгоценнейшие дали о Григории Тулубее, это все, разумеется, сразу попало в итальянские газеты. Наши товарищи из Комитета ветеранов войны списались с друзьями из АНПИ Национальной ассоциации партизан Италии. Много интересного и нового узнали о том, какие подвиги совершал ваш Богритули, то есть Григорий Тулубей. Необыкновенной он отваги человек был!.. Установили, что в отряде у него в последнее время находился один врач, итальянский патриот. Этого врача будто бы вы приводили к раненому Тулубею перевязывать… Когда вы на себе из-под носа патрулей Тулубея унесли.

— Джузеппе Саббатини?! — радостно изумился Артем.

— Совершенно точно.

— Вот он куда подевался тогда, старый!.. Теперь понятно. В партизаны пошел…