Час волка

Скорость у земли увеличилась до ста, затем до ста пятнадцати. Инструменты ожили; датчики вроде в норме. Снова самолет потянуло вправо, и снова я рулил хвостовым рулем направления. Конец взлетно-посадочной полосы маячил невероятно близко. Я дал ответное давление. Самолет был готов, но все еще не мог подняться. Боже, похоже, нам нужно ехать в Италию, а не лететь.

Второй джип ехал прямо на нас. Его водителем, по-видимому, был какой-то маньяк, который хотел лобового столкновения. Двое мужчин безумно выпрямились сзади, стреляя из своего оружия в двигатели. Нос Ил-2 уже поднялся, так что я мог наблюдать за происходящим, но в то же время быть лучшей мишенью. Моторы взревели, из выхлопных труб вырвалось белое пламя.

Джип начал крениться, когда водитель пытался избежать нас в последней попытке. Он выстрелил в самолет, и я почувствовал, как самолет завибрировал, но было слишком поздно выбираться и проверять, что произошло. Я дернул рычаг назад, и горизонт исчез. Мы были свободны.

Я продолжал нажимать на левый руль направления, чтобы двигаться вправо, и мы пролетели над концом поля не более чем в сотне метров над землей. Подъем мой был крутым, под крайне косым углом почти на километр. Затем я выровнял его и свернул влево. Когда я летел под углом, я мог видеть действия на взлетно-посадочной полосе. Где-то там, где я вырвался на свободу, бушевал пожар. Джип, должно быть, перевернулся и загорелся.

Я поднялся на высоту 35 000 футов, взял курс запад-юго-запад, контролировал охлаждение и выровнял самолет. Казалось, у нее комфортная крейсерская скорость около ста узлов, и как бы я ни хотел выйти из воздушного пространства Югославии, мне все равно хотелось избавиться от преследующих самолетов. Я мог бы забраться немного выше, но все равно не настолько, чтобы уклониться от береговых зенитных орудий и батарей с СА-2. Кроме того, люди сзади уже достаточно замерзли со всеми этими открытыми ставнями. Если я заберусь выше, то сделаю им только хуже.

Я выглянул в боковое окно, пытаясь сориентироваться, но ничего не увидел. Однако в общих чертах мое направление было правильным, а в остальном это не имело большого значения. Рано или поздно мы достигли бы Адриатического побережья, а затем и Италии.

Глава 12

Занавес затрепетал так сильно, что я не заметил, как Падра снова вошел в кабину. Я не видел его, пока он не опустился на место второго пилота. Там он молча смотрел, как вырываются выхлопные газы из правого двигателя. Через минуту он повернулся ко мне. и сказал сдавленным голосом: «Я никогда раньше не летал».

— Не волнуйся, Хеш. Иногда мы что то делаем в первый раз.

— Куда мы будем в Италии?

— Не знаю, мы летим до ближайшей взлетно-посадочной полосы. Возможно, в Пескару или дальше по побережью, недалеко от Бари. Главное сейчас, чтобы мы исчезли из воздушного пространства Югославии. Как только мы минуем острова Палагружа, мы от них уйдем.

«Игра будет выиграна». Он позволил этому выражению проскользнуть через его рот. 'Звучит неплохо. Сколько времени нам понадобится, чтобы это сделать?

«Сорок, сорок пять минут. В два раза больше ещё до итальянского побережья. То есть, если у нас не возникнет новых проблем.

- Этого не будет, - уверенно сказал он. «Мы оставили наших врагов позади».

— По крайней мере, у Метковича. И я сомневаюсь, что они попытаются перехватить нас над сушей, где может быть слишком много свидетелей нападения. Но как только мы оказываемся над морем, мы становимся легкой добычей для всего, что они присылают из Кастел Стафилич.

«Каковы шансы, если они это сделают?»

Я сказал ему правду. «Примерно такие же, как у Аптоса».

— Ааа, — сказал он мягко. После паузы он спросил: «Тогда почему бы нам не лететь ниже, чтобы избежать их радаров?»

«Современный радар может обнаружить самолет почти с нуля метров, — объяснил я ему. — Хоть немного здравого смысла подскажет им, каков наш маршрут полета: кратчайший путь из страны. Я не хочу опускаться ниже, если они атакуют и мне придется маневрировать, или если что-то пойдет не так, и мне придется попытаться планировать. А из за людей я не хочу идти выше».

Он понимающе кивнул. «В спине холодно, и некоторые люди боятся умереть от недостатка кислорода».

— Здесь не совсем середина лета, — прорычал я. — Вернись и скажи им, что они не умрут. И скажите им дышать через руки, если перед ними слишком сильный ветер.

Я снова проверил датчики, но все было в порядке. Обороты остались прежними, давление масла и температура по-прежнему находились справа от красной линии. Двигатели по-прежнему звучали так, как будто они работали на обычном рейсе.

Я посмотрел вниз, когда береговая линия превратилась в цепочку огней, тусклых огней некоторых приморских городков и рыбацких деревень. Огромные серые просторы Динарских Альп теперь остались позади меня, а передо мной лежали огромные, плавные дюны тусклой воды, пустыня Адриатики. Там внизу было чертовски мокро, но отсюда это выглядело как песчаная пустыня. Старый самолет продолжал реветь, и я почти начал верить, что нам это удалось.