Час убийства

— Эннунцио, что сделал ваш брат?

— Убил нашу мать, — прошептал Эннунцио. — Женщину, которую в детстве мы постоянно старались защищать всеми силами.

Голос его оборвался. Казалось, он больше не может смотреть ни на кого. Поникнув, свесив голову, он сжимал и разжимал лежавшие на коленях руки.

— Вы должны понять… После похорон она слегка тронулась. Начала орать на Фрэнка, что он неблагодарный, а затем принялась бить его отцовским ремнем. Поначалу Фрэнк ничего не делал. Лежал, пока она не выбилась из сил. До того устала хлестать, что даже не могла поднять руку. И тогда он встал с пола. Поднял ее. Очень осторожно. Я отчетливо это помню. Ему было всего четырнадцать лет, но он был высоким не по возрасту, а мать — хрупкой, как птичка. Взял на руки, отнес в ее комнату и положил на кровать. Фрэнк велел мне уйти из дома. Но я не мог. Я стоял посреди лачуги, а он взял лампу и стал поливать полы керосином. Кажется, я понимал, что он собирается сделать. Мать лишь смотрела на него с кровати. Грудь ее вздымалась. Она не проронила ни слова. Даже не подняла головы. Он хотел убить ее, может быть, убить нас всех, и думаю, она была признательна ему.

Фрэнк облил лачугу керосином. Потом достал из печи раскаленные угли и бросил на пол. Старый, деревянный, высохший от времени дом вспыхнул. Может быть, дом был тоже признателен; это жилище никогда не ведало счастья. Не знаю. Помню только, как брат схватил меня за руку и вытащил наружу. Потом мы стояли и смотрели, как горит наш дом. В последнюю минуту мать подняла пронзительный крик. Клянусь, я видел ее, стоя посреди пламени, она воздевала руки и надрывно кричала. Но ей уже ничем нельзя было помочь. Нельзя было ничем помочь никому из нас. Брат подвел меня к дороге, сказал, что вскоре кто-нибудь появится. Потом произнес: «Запомни, Дэви. Жара убивает». И скрылся в лесу. С тех пор я не видел его и не разговаривал с ним. Неделю спустя меня определили в семейный детский дом в Ричмонде, и я стал жить там. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я съездил в ту местность. Захотел побывать на могиле родителей. Обнаружил выдолбленное в могильном камне отверстие, а в нем свернутый трубкой листок бумаги. Там было написано: «Часы тикают… планета гибнет… животные плачут… реки вопят. Неужели не слышите? Жара убивает». Пожалуй, это резюме последних мыслей брата на данную тему.

— Все должно погибнуть? — сурово спросила Кимберли.

— Все прекрасное. — Эннунцио пожал плечами. — Не просите у меня полного объяснения. Природа была и нашим убежищем — мы убегали от отца в лес, — и нашей тюрьмой, уединенным местом, где никто не видел, что творится на самом деле. Брат любил и ненавидел лес. Любил и ненавидел отца. А под конец любил мать и терпеть ее не мог. Для него, думаю, все границы стерты. Он ненавидит то, что любит, любит то, что ненавидит, и запутался, в паутине, из которой ему никогда не выбраться.

— Поэтому ищет очищающей жары, — заметил Куинси.

— Используя природу, которая спасала и предавала его, — вставила Рейни и обеспокоенно посмотрела на Нору Рей. — Вам это сколько-нибудь помогает?

— Я что? — гневно спросила девушка. — Значит, у этого человека была трудная жизнь. У многих жизнь трудная. Это не давало ему права убивать мою сестру. А вы. — Ее сверкающий взгляд обратился к Эннунцио. — Как вам не стыдно! Вы агент ФБР, должны защищать людей, однако знали кое-что об убийце и молчали.

— Мне было нечего сказать, я не знаю ни имени, ни места…

— Вы знаете его прошлое!

— Но не знаю настоящего. Я мог только следить и ждать. И клянусь, неожиданно увидев письмо брата в виргинской газете, я отправил его копию в БРД. Я хотел, чтобы в расследовании принимал участие особый агент Маккормак. Хотел, чтобы полиция принялась за расследование деятельно и быстро. Само собой, это может считаться…

— Три девушки мертвы! — воскликнула Нора Рей. — Вот и скажите, насколько ценны ваши усилия.

— Если бы я был уверен… — пробормотал Эннунцио.

— Трус, — злобно бросила Нора Рей, и Эннунцио умолк. Куинси глубоко вздохнул, оглядел Рейни, Мака и Кимберли.

— Итак, что у нас получается?

— По-прежнему недостает убийцы и одной жертвы, — ответил Мак. — Теперь мы знаем мотив, но он поможет нам только на суде. Итог — сейчас ночь, ужасно жарко, и где-то находится еще одна девушка. Так что начинайте говорить, Эннунцио. Это ваш брат. Попробуйте думать, как он.

Однако судебный лингвист лишь покачал головой.

— Вначале я понимал некоторые его путеводные нити, так как сам проводил много времени под открытым небом. Но последние указаний — пробы воды, отложения, пыльца. Для меня это темный лес. Вам нужны специалисты.

— У вашего брата есть излюбленные места?

— Мы росли в нищете у подножия Аппалачей. Любимыми местами были те, куда можно дойти пешком.

— Вы узнали пещеру.

— Потому что сам лазал по пещерам. Из всех мест, какие выбирал Фрэнк, это наиболее знакомое.

— Значит, нам нужно искать здесь, в этой местности, — заключила Рейни.

Однако Мак и Эннунцио покачали головами.