Час скитаний

Охраняют даже западный берег острова – где только бескрайняя гладь Финского залива. Оборвыши могут проплыть и в обход вдоль берега. Где-то там Кронштадт, и одно время там тоже была база каких-то отморозков, которые поставили пулемёты и надумали брать «пошлину» со всех, кто плыл хоть туда, хоть обратно. Но потом гнездо этих «ушкуйников» взяли десантом с кораблей и выжгли из огнемётов. А нефиг мешать торговле культурной столицы с партнёрами!

Младший не знал, сколько наблюдательных пунктов рассыпано по Острову. Но видел, что относятся к этому магнаты серьёзно. Вот вроде бы привыкли на всём экономить, но на это не скупятся. Хотя, скорее всего, эти точки нужны не столько для отражения штурма, сколько чтобы оповестить о внезапном нападении. А дальше уже подтянутся основные силы.

Всего магнаты могли мобилизовать человек по шестьсот-восемьсот каждый. Из них человек по сто – их личная братва, а остальные – гвардейцы наёмных отрядов. Были ещё и рыночные и портовые стражники, и даже канализационная стража, но эти немного в стороне, формально ими управляла Ратуша, а по факту – магнаты совместно. Ещё меньше доверия было ополчению из горожан, которое существовало только в виде списков. Сами же магнаты и опасались давать простым людям хоть что-то стреляющее. Только на совсем крайний случай держали эти списки «добровольцев».

– Пошли на балкон, – внезапно предложила девушка, потягиваясь, как кошка. – Мне душно. Посмотрим на закат.

Душно ей. Холод собачий! И какой закат ночью? Солнце скрылось. Можно сказать, до рассвета уже не так далеко.

«Проклятье! – подумал Младший. – Любительница романтики…»

Он, хоть и вырос в суровом краю, холод совсем не любил. А ещё не любил высоту. Но на балкон, куда они открыли дверь, повернув ключ в замке, Александр всё же вышел.

Снаружи было прохладно… это ещё не сказать ничего. Они накинули куртки, и всё равно «свежий» ветер пробирал до костей. Анжела села на стульчик у самого края, хотя вместо перил было одно название. Младший опасливо подошёл. Ему было страшновато за неё, да и у самого голова кружилась. Камешек отвалился от старого балкона, и в тишине ему послышалось, что тот далеко внизу с бульканьем упал в лужу.

Весело, ничего не скажешь.

Младший положил подруге руку на плечо, коснулся её светлых, точнее, осветлённых волос – и мягко, но настойчиво пересадил от края подальше, сам сел рядом на пол. Жуткая мысль пришла ему в голову. Он подумал, что понимает чувства того, кто начал Войну. Власть над жизнью и смертью – страшная вещь. Крохотное усилие – и чудовищная перемена. Один росчерк на бумаге (или на чём там они писали приказы?) – и миллионы живых людей пошли в огонь. Кто-то с радостью, если дед не врал, кто-то вынужденно. Но все пошли.

Хотя даже если бы не пошли… Почти все уже умерли бы от старости. Время всех уравняло.

Вот что будет, если они сейчас свалятся? Их знакомые и свидетели падения придумают какую-нибудь глупость про ревность или неразделённую любовь. Или про то, что они накурились той дряни, которую продают на рынке в палатке чёрного цвета гости с юга или востока. Накурились и решили, что могут летать как птицы. Никто не подумал бы, что это нелепая случайность. Конечно, им-то уже будет все равно… Там, внизу, асфальт и острые обломки шифера, а высота чудовищная. Даже упав в лужу, которая не высохла ещё после весенних дождей, разобьёшься к чёртовой матери.

Смерть – это действительно конец боли. Даже если боли уже нет, а есть только безразличие, за которое иногда стыдно.

Откуда такие мрачные мысли? Вроде всё хорошо… Нет ни голода, ни холода, есть крыша над головой. Можно не волноваться о будущем. В кои-то веки оно стабильно, хотя и не очень светло. Тысячи людей ему бы позавидовали. Хотя, конечно, он так и не приблизился к той цели, которую поставил себе несколько лет назад. Но она всё больше казалась ему невыполнимой.

– О чём ты думаешь? – спросила девушка.

– Да так. Ни о чём.

– Нет, я вижу, что ты загруженный. Колись, – стукнула она ногой по перилам. – А то обижусь.

– Я думаю, как много в жизни зависит от случая. Как одна секунда может поставить крест на всём, что было раньше.

«И ещё о том, что это место не самое хорошее для того, чтобы обзаводиться семьёй. А служба в гвардии города Питера – не самое лучшее, чем я занимался в своей жизни… а ведь я многим успел позаниматься».

– О, – она посмотрела на него, и ему почудилось, что на секунду вернулась та теплота, с которой она смотрела на него в их первые недели. – Я понимаю. У меня в жизни тоже так бывало.

Отсюда вид открывался ещё лучше, чем из окна, и они смотрели на город каналов, город шпилей и каменных дворцов, который именно в закатные часы был больше всего похож на сказочное царство, где просто обязаны обитать демоны, ведьмы, драконы и домовые.

Разве мог он подумать, что попадёт сюда? А ведь он много слышал и читал про этот город… Где-то здесь жил Раскольников, который старушку убил топором. «А после пошёл за пивом».