Час скитаний

Бакшиш не потребовали, всё-таки свой. Подумали, может, к бабе или за водкой, или ещё куда. На Малом проспекте кое-какие заведения и ночью работали. И соседство кладбища им совсем не мешало.

Патруль прошёл своей дорогой, а он своей – дальше по проспекту.

В общем-то, комендантский час действовал для простых жителей. Гвардейцам делалось послабление. Но, конечно, не на чужой половине острова. Туда им, наоборот, в запретное время путь заказан.

* * *

Вот и пограничная зона.

Слева – решётчатый забор кладбища, где всё заросло настолько, что напоминало лес. Слугам магнатов не с руки наводить там порядок и вырубать растительность, а смотритель был вечно пьян и ленив. В относительном порядке поддерживался только маленький уголок. За старыми могилами никто не ухаживал, а для новых мёртвых жителей острова хватало и клочка в северной части.

Справа – четырёхэтажное здание Ратуши, где и до Войны находилась какая-то государственная контора. Теперь человек десять чиновников при пиджаках и портфелях работали и жили тут – хотя настолько ни на что не влияли, что всем даже было плевать, на чьей половине они будут находиться. Вот, живут на михайловской, пусть и у самой границы. Чистая бутафория. Дармоеды, и часто к обеду в рабочие дни уже пьяные в доску. Тут в городе употребляли сильнее, чем во внешнем мире. Потому что за Поребриком алкоголь найти становилось всё труднее, а мертвецки пьяный легко мог стать просто мёртвым. Младший вспомнил, как трудно ему было получить в Ратуше какую-то бумагу раньше, и насколько проще стало, когда он поступил на службу.

Дальше в ряду был банк или что-то в этом роде – большое абсолютно безжизненное здание из серого бетона, когда-то, наверное, красивое, а сейчас жутковатое, без единого стекла и с обвалившимися верхними этажами.

И всё. Дорога кончилась.

Здесь вдоль границы владений тоже прохаживался патруль из двух архаровцев. На двоих у них уже точно был автомат АКСУ и пистолет. Должна была быть и собака, но её почти никогда не брали. И Саша знал их график. Они прошли пятнадцать минут назад и ещё столько же их не будет.

Никаких специальных заграждений вдоль границы не было. Раньше не было и блокпостов. Это недавнее нововведение.

Разделительная полоса проходила в этом месте не по 18–19 Линии, а по границам кладбища. Кладбище было ничейным, общим. Но всё, что располагалось к востоку от кладбища – и здания, и люди, – принадлежало Кауфману. К западу – соответственно, Михайлову.

Прямо за кладбищем по левую руку от Малого проспекта стоял до Войны какой-то завод, на руинах которого теперь было несколько мастерских. Но ночью они не работали.

А справа – остов рухнувшей много лет назад «Полосы». Где-то в стороне, южнее, была и вездесущая «Семёрочка». Забавно, что в его родном городе имелись торговые заведения с такими же названиями. Сгоревшие дотла в Войну. Но здесь всё же использовали эти площади под рынки. Хотя чаще мелкие лавки и магазинчики располагались на первых этажах зданий, там, где и до войны были подобные. Тоже своего рода преемственность.

Почему-то ему показалось, что в Прокопе этот торговый центр назывался «Лента». Не «Полоса». Он представил буквы названия. Или нет? Реальность вдруг показалась зыбкой, как туман над морем.

Дед – кладезь мудрости – часто говорил Саше, что за свою долгую жизнь раз двадцать сталкивался с таким явлением, когда память о каком-то событии – глубокие подробные воспоминания – оказывалась противоречащей реальности. И чему верить? Реальности? Или памяти? Дед и сам не был уверен. Говорил, что мы не можем быть уверены, – а вдруг прошлое меняется само по себе? Постепенно. А мы даже не можем знать, остаётся ли мир прежним, когда мы закрываем глаза, и остаётся ли вещь на месте, когда мы отворачиваемся. И один ли на самом деле наш мир, или это что-то вроде слоёного пирога, где один слой налезает на другой.

Ну и чушь лезет в голову…

И всё-таки этот чертяка Баратынский мог бы и днём его пригласить. Зачем заставлять идти даже на такой мелкий риск?

Понятно, если нарушение одно – то это ерунда. А не пойман – вообще не вор. Но ему-то и так приходилось нарушать закон каждый раз, выходя наружу. Получить разрешение на то, чтобы покинуть Остров легально, было почти невозможно. Зато лодку нанять, чтобы переплыть, – раз плюнуть. Правда, возвращаться проблемнее. Чтобы не отправили на дно, надо и взятку дать, и проверку пройти… добычей поделиться.

Короче, строгость законов уравновешивается тем, что по-настоящему следят за их соблюдением, только если нарушения угрожают власти. А для большинства граждан вместо законов действует право сильного.