Час Самайна

— Найти ту могилу и положить на место дневник, пропажа которого потревожила дух усопшей! — И, заметив у нее на шее красные бусы, добавил: — И бусы! Тебе не противно вешать на шею всякую дрянь?

— Бусы прилично выглядят и мне нравятся. Чего ты такой взъерошенный?

— Неужели ты не понимаешь, что это фотография призрака?!

— Телевизионная передача «Необъяснимо, но факт» мне тоже нравится, но предпочитаю общаться с живыми, а не с призраками, даже если они существуют. Поэтому надо разыскать тех, кто ухаживает за могилой. А бусы я сейчас сниму. — И Зоряна положила их в сумочку.

— Думаешь, нам следует заняться розысками? — В голосе у Мирослава звучало сомнение.

— Я в этом не сомневаюсь! Более того, я так хочу! — капризно заявила Зоряна и направилась в одноэтажное кирпичное здание, контору. Здесь оптимизма у нее поубавилось. В администрации вместо того, чтобы дать исчерпывающий ответ, начали задавать массу вопросов: номер участка, могилы, когда было произведено захоронение. И в конце концов объяснили, что искать родственников по фамилии покойника — то же самое, что иголку в стоге сена, тем более что не всегда остаются контактные телефоны или адреса близких усопшего.

Ничего не добившись в конторе, Зоряна с Мирославом отправились на кладбище искать могилу. Это оказалось совсем непросто. Их основным ориентиром была ива возле кладбищенской стены, но таких оказалось множество. Пока ее наконец отыскали, прошло больше двух часов. И хотя день уже клонился к вечеру, им повезло: какая-то старушка как раз заканчивала поливать цветы на соседней могиле.

При виде ее Мирослав сразу же взглянул на фотографию и недоуменно пожал плечами. Вроде похожа, такая же худощавая, сгорбленная, с морщинистым лицом. И в то же время другая.

— Добрый вечер, — поздоровалась Зоряна.

— Доброго вам здоровья, — отозвалась старушка и пояснила: — Поливать цветы надо после захода солнца, тогда земля влагу примет и не будет трескаться.

— Вы, случайно, не подскажите, кто ухаживает вон за той могилой? — Зоряна указала на могилу, где обнаружился дневник.

— Знаю. Анна Алексеевна. Часто тут бывает. Очень аккуратная и трудолюбивая. Встречаемся здесь, разговоры ведем о жизни, о политике.

— О политике? — улыбнулась Зоряна.

— Да, милочка, о политике, — строго сказала старушка. — Ведь политика — это голова, экономика — руки-ноги. Что голова надумает, то руки-ноги делают. Недаром придумана пословица «за дурной головой ногам покоя нет». Если плохо голова работает, то сколько бы руки-ноги ни старались, а сыт все равно не будешь. Вот так!

— Спасибо, очень интересно. Не подскажите, как эту Анну Алексеевну разыскать? Может, адрес ее есть или телефон?

— И адрес есть, и телефон. Только скажите, добрые люди, кто вы и по какому делу вам видеть ее надобно?

— Нужно кое-что узнать… О женщине, которая похоронена в той могиле, Евгении Яблочкиной.

— Это ее мама. А зачем вам?

— Неужели? Прекрасно! — начала вдохновенно врать Зоряна. — Оказывается, моя бабушка является двоюродной сестрой покойной Яблочкиной, а значит, Анна Алексеевна — моя троюродная тетя. Думаю восстановить родственные связи.

— Раз такое дело, записывайте. — И старушка принялась по памяти диктовать телефон и адрес. Зоряна записала все на обратной стороне фотографии, сделанной Мирославом на кладбище.

— Как это вы без записной книжки обходитесь? — спросила она восхищенно, прикинув, что старушке далеко за семьдесят.

— Старая я, восемьдесят годков два лета тому назад отпраздновала, память слабая стала. Записную книжку боюсь потерять или куда-то задевать, вот и запоминаю.

— Мне бы ваш склероз… — улыбнулась Зоряна, попрощалась со старушкой, и они направились к выходу с кладбища.

Когда вышли на улицу Байковую, Женя набрала по мобильному телефону Анну Алексеевну, но, услышав ответ, дала отбой.

— Поедем к ней домой, — сказала она решительно. — Старые люди более восприимчивы к живому общению, чем к беседам по телефону, который используют в основном для перемывания косточек своих знакомых.

Анна Алексеевна жила в старом доме на Малоподвальной, вход со двора, квартира на первом этаже за черной металлической неожиданно новенькой дверью. Слегка волнуясь, Зоряна нажала на кнопку звонка. Тишина. Еще раз нажала, и сразу послышался голос, который она слышала в трубке. Словно хозяйка, притаившись, стояла все это время за дверью.

— Кто там?

— Откройте, пожалуйста, — попросила Зоряна. И растерялась: как представиться? Не говорить же, что пришли в гости прямо с кладбища и по делам скорбным, прошлым!

— Кто говорит? — допытывался голос. Дверь открывать явно не спешили.

— Извините, но вы нас не знаете, — ответила Зоряна, решив, что лучше сказать правду. — Мы… Я случайно взяла дневник Евгении Яблочкиной, который хранился в ящике на кладбище, теперь хочу его вам отдать.

После долгой паузы голос осторожно поинтересовался:

— И… что еще?

— Все… — растерялась Зоряна. — Я принесла дневник вашей мамы, только и всего.

— И что еще? — продолжал настойчиво спрашивать голос.

— Только дневник. Отдам дневник, задам, если можно, несколько вопросов и уйду.