Час рыси

На Раису Сергеевну сверху вниз смотрел, ухмыляясь, здоровенный детина, одетый в синие сатиновые «семейные» трусы и майку-тельняшку. На его крутом голом плече красовалась татуировка «Липа жил, Липа жив, Липа будет жить!». Правую руку детина, как и его гостья, прятал за спиной. От ее внимания не ускользнуло, как он быстро, воровато огляделся по сторонам – проверил, точно ли тетка одна на лестничной площадке, нет ли рядом конкурентов, выставивших ее на первый план, дабы усыпить его бдительность.

– Я раньше работала на оживленных автомобильных магистралях, – бодренько затараторила Раиса Сергеевна. – А сейчас – по месту жительства. В соседнем микрорайоне у меня сорок два постоянных клиента. Вот решила расширить сферу деятельности. Хожу по квартирам, звоню, если отвечают мужским голосом, предлагаю свои услуги.

– Во атас! – Липа оскалился в улыбке. – А реально, че ты конкретно предлагаешь, бабушка?

Кроме «бабушки», на лестничной площадке никого не наблюдалось. Липа расслабился, мускулистая рука, которую он только что держал согнутой за спиной, выпрямилась, и Раиса Сергеевна увидела пистолет в огромной татуированной пятерне.

– Разговора не будет, мужчина. Я ухожу… – Она изобразила на лице неподдельный ужас, попятилась.

– Да погоди ты! Ствола испугалась? Так он по типу того, что газовый! Во, гляди… – Липа юркнул в сторону, на мгновение исчез за дверным проемом и появился снова, демонстрируя пустые ладони. – Во, видала? Я его на тумбочку положил.

– Все равно боюсь, – неуверенно произнесла Раиса Сергеевна.

– Не боись! Рассказывай давай, че за эротические услуги у тебя.

– Сразу должна предупредить: один сеанс стоит двадцать долларов, и если у вас лишь праздный интерес, то…

– Бабуля! – перебил Липа радостно. – Да я тебе двадцатник уже за-ради прикола дам, не боись! Это ж пацанам про тебя рассказать, уссутся от смеха.

– Мне ваше отношение не нравится, но работа есть работа. Если вы готовы платить, может, тогда позволите мне войти?

– Заходи!

Липа шагнул назад, повернулся к Раисе Сергеевне боком. Буквально на секунду он потерял ее из поля зрения, и как раз этой секунды ей хватило, чтобы выбросить вперед вооруженную бритвой руку тем же стремительным, хорошо поставленным движением, как и в случае с Пауковым. И шея у Липы была более длинная, без складок двойного подбородка, и стоял он удобнее, будто специально подставлялся под удар, да и бритва куда острее ножниц, но все равно атака на пороге чужой квартиры получилась менее эффективной, чем неожиданное нападение на Тимофея Ивановича в собственной ванной. Бритва прошла мимо основной цели – сонной артерии. Как принято говорить в похожих случаях, «и на старуху бывает проруха». (Знать бы еще, что такое «проруха».)

Сталь вспорола кожу на горле, кровь мгновенно заполнила порез и хлынула вниз по шее двумя тонкими ручейками. Липа был ранен, но ранен не смертельно.

Толстый благополучный Пауков и профессиональный бандюга Липа – два разных человека, и их реакции на неожиданное нападение коренным образом различались. Если Пауков вообще не среагировал адекватно на действия Раисы Сергеевны, то Липа, зверь битый и матерый, без всякой заминки превратился из ухмыляющегося оболтуса в опытного уличного бойца. И успел оттолкнуть от себя непрошеную гостью раньше, чем бритва в обратном движении еще раз полоснет его по шее. Девять из десяти куда более молодых и гибких женщин, получив толчок такой силы, непременно опрокинулись бы на спину. Но эта устояла, широко шагнула назад, согнула ноги в коленях, прогнулась в спине и без промедления набросилась дикой кошкой на сжимающего пудовые кулаки бандита.

Одним коротким прыжком она проскочила в щель меж его вытянутых рук, пружинисто разогнула ноги, яростно ударила головой снизу вверх, в небритый массивный подбородок. Липа попытался поймать ее, сгрести в охапку, но наносить удары в столь тесном контакте он не имел навыка. Раиса Сергеевна выскользнула из его объятий, низко присев. Остро отточенная бритва полоснула по сатиновым трусам, застряла, запуталась в синей ткани. Ей пришлось разжать пальцы, выпустить из руки свое оружие. Но дело было сделано. Ни один мужчина не способен толково драться после глубокого резаного ранения в детородные органы.

Раиса Сергеевна мягко упала на спину. Носок левого полусапожка подцепил сзади пятку волосатой мужской ноги, низкий широкий каблучок правого ударил в колено. Липа опрокинулся, рухнул навзничь, растопырив здоровенные сильные руки. Грохнувшись об пол, он уже и не пытался встать. Скорчился, скрючился, словно эмбрион в материнском чреве, одной рукой схватившись за гениталии, другой – за шею…

С хлопком распахнулась обклеенная пленкой «под дерево» дверь ванной. В тесный коридорчик выскочил голый мужик весь в мыльной пене.

– Чего тут шумите?.. – Голый изумленно уставился на бьющуюся в мелких судорогах посреди прихожей окровавленную тушу Липы.

– Помогите! – воскликнула Раиса Сергеевна и указала пальцем в темный проем все еще открытой настежь входной двери.