Час расплаты

— Так ты поцеловал ее, чтобы отомстить мне? — Я укусила его этими словами, пытаясь мысленно стереть образ его рук, вот так покрывающих ее.

— Да, — сказал он, немного отстраняясь и нахмурив брови. Между нами воцарилось молчание. — Я спрошу тебя еще раз. Мы закончили, Голубок? — Он так крепко сжал мою руку, что мне стало почти больно. Мы шли по грани боли, и я не знала, будет ли больнее быть с ним или без него.

Я медленно покачала головой, и его поза расслабилась, как будто я сказала ему, что конец света не наступит.

— Но, может быть, так и должно быть. Часть меня не хочет, чтобы это произошло, но ты причинил мне боль.

— Ты первая причинила мне боль. — Его челюсть плотно сжалась, и я покачала головой, глядя на него.

— То, что я сделала, было не тем же самым. — Я отвела взгляд. В любом случае, с каких это пор мы стали какой-то парой? Действительно ли я имела право говорить ему, чтобы он не встречался с другими женщинами, когда мы провели одну ночь вместе? Может быть, и не имела имела. Но, черт возьми, может быть, я и хотела этого.

Он вздохнул, протягивая руку, чтобы обхватить мою щеку, но я оттолкнула его. Отчаяние промелькнуло в его глазах.

— Мне жаль, хорошо? Мне не следовало целовать ее.

Серьезность его слов заставила меня почти сдаться. Может быть, я и смогла бы забыть историю с Фрэн, но не то, что случилось с Тори. Весь этот спор вышел из-под контроля. И в основе всего этого лежало то, что он сделал в той пещере на пляже.

Я натянуто кивнула.

— Если хочешь причинить мне боль в будущем, используй руки, — сказал он с мрачным взглядом. — Я думаю, что физическая боль была бы предпочтительнее.

— Ну, я не перестану хотеть причинить тебе боль, пока ты не извинишься за то, что случилось с Дариусом и Тори, — сказала я. — Ты так и не извинился, а это то, что ломает меня больше всего. Тебе плевать на то, что ты сделал. — Слезы обожгли мои глаза, но я сморгнула их, проклиная себя, когда была уверена, что он их видел.

— Тебе нужны извинения, Голубок? Хорошо. Я дам тебе лучшее, что смогу придумать. — Он поцеловал уголок моего рта, и тот загорелся обещаниями, прежде чем Орион встал, перелез через ворота и прыгнул.

— О черт, — выдохнула я, наклонившись вперед и заметив, как он приземлился на внизу с помощью своей магии воздуха. Он направился в толпу, как будто только что не сошел с пятидесятифутового металлического колеса, а я смотрела ему вслед, чувствуя себя так, словно стояла на волне стихийного бедствия.

Когда колесо наконец опустилось, я обнаружила, что Диего ждет меня с хмурым выражением лица.

— Этот вампир — грубый кусок дерьма, — пробормотал он. — С тобой все в порядке?

— Я в порядке. И он не кусок дерьма, — сказала я инстинктивно.

Он приподнял бровь, глядя на меня.

— О, пожалуйста, скажи мне, что ты не влюблена в него по уши, Дарси. Это было бы трагично.

Жар пробежал по моей коже. Мой пульс участился, а в груди разгорался огонь. Я прикусила язык так сильно, что чуть не пошла кровь.

«Просто скажи «нет». Скажи ему, что это не так».

Почему было так трудно выдавить из себя эти слова? Это была просто обычная ложь. Но то, как Диего говорил о нем, заставило тигрицу сесть внутри меня и облизнуться. Я хотела уничтожить его за то, что он так говорил об Орионе. Возможно, я и злилась на него, но Диего не имел права так говорить о нем. Это было так, как будто я на секунду потеряла контроль над собой. Как будто во мне действительно жил зверь.

Но мне удалось обуздать свой гнев настолько, чтобы говорить разумно.

— Я знаю, что он тебе не нравится, Диего, но…

— Никаких «но», — оборвал он меня, его глаза вспыхнули. — Он мне не просто не нравится. Я презираю его. Я желаю ему гребаной смерти. На самом деле, я бы хотел, чтобы он не выжил в битве на стадионе для питбола.

Я ударила его так сильно, что была так же ошеломлена, как и он, когда убрала руку. Отпечаток моей ладони остался на его щеке, и он уставился на меня с убийственным блеском в глазах. Он шагнул вперед, и я отступила на шаг, прежде чем вспомнила, что я в десять раз сильнее его. Но на полсекунды это было не так, казалось, что от него исходит сила.

— Я думал, ты другая, — медленно произнес он. — Но ты такая же, как и твоя сестра-шлюха, тоскующая по ублюдкам, которые обращаются с ней, как с грязью и которые не смотрят на нее дважды, потому что готова встать перед ними на колени в любое удобное для них время. Es patético (п.п.: от исп. «выглядит жалко» или «смехотворно»). — Он повернулся ко мне спиной и ушел в толпу, казалось, растоптав мое сердце, когда уходил.

Моя нижняя губа задрожала от ярости, и мне потребовалось много времени, чтобы взять себя в руки. «Как он смеет говорить мне такое?»

Я достала свой Атлас, отчаянно желая написать Тори, чтобы найти ее, но колебалась. Она, вероятно, хорошо проводила время с Калебом, и я не хотела портить ей его. По крайней мере, одна из нас должна наслаждаться Ярмаркой.