Час расплаты

— И не говорите, — сказала пожилая женщина, поправляя очки. — Я ответила, что он может поцеловать мою старую морщинистую попу. Короче говоря, Владетельное Ничтожество и есть Владетельное Ничтожество.

Мендес записал номер телефона и имя его владельца в блокнотик, страницы которого соединялись пластмассовой спиралью.

— Он сказал, что не его дело следить за Балленкоа. Пусть этим занимается полиция.

— А полиция здесь часто появляется? — спросил Мендес.

— Сначала они часто заезжали, но потом, когда извращенец пригрозил подать на них в суд, прекратили. Им все равно, если он убьет юную леди из средней школы или эксцентричную старую соседку. Боже упаси! Надо же, он собирался подать в суд на город! Плохо, что в наши дни у преступников больше прав, чем у законопослушных граждан.

— Но, насколько нам известно, тут мистер Балленкоа никогда не попадал в неприятности. Или у вас другие сведения? — спросил Хикс.

Старуха нахмурилась, явно раздосадованная.

— Ну… не знаю… Возможно, он и затевал что-то еще до того, как я улетела в Австралию.

— С чего вы решили?

— За неделю до моего отъезда возле его дома останавливалась незнакомая машина, — сказала Мейвис Витейкер. — Мне это не понравилось. Один день машина стояла у бордюра на противоположной стороне улицы, как раз напротив дома. Я подошла к ней и спросила у мужчины за рулем, что он здесь делает.

— И что он ответил?

— Мужчина сказал, что работает на полицию.

Мендес обменялся взглядом с напарником. Согласно тому, что рассказал им детектив Нери, местная полиция за Балленкоа не следит. По его же сведениям, Роланд Балленкоа до сих пор живет в доме по соседству с Мейвис Витейкер.

— Он показывал вам свой жетон? — спросил Хикс.

— Не жетон. Он показал мне удостоверение личности.

— И что там было написано?

— Не знаю, — призналась пожилая женщина. — У меня с собой не было очков. Я решила, что все в порядке, иначе он бы не стал показывать мне свои документы. Или я не права?

— Вы случаем не записали номер его автомобиля? — спросил Мендес.

— Конечно, записала. — Отодвинув в сторону адресную книгу, Мейвис Витейкер взялась за откидной блокнот. — Я записала номер машины, как только ее увидела. Это часть обязанностей члена добровольческой охраны. Когда появляется незнакомая машина, я сразу же записываю ее номер вот сюда…

Старуха пролистывала страницы в поисках нужной. Наверху каждой страницы мелким паучьим почерком была выведена дата. Ниже следовали записи с точным обозначением времени дня.

— А, вот! — воскликнула Мейвис и вслух прочитала автомобильный номер.

Мендес переписал его в свой блокнот.

Полицейские поблагодарили Мейвис Витейкер за ее бдительность и потраченное время, а потом вышли из дома.

— Почему Нери скрыл от нас то, что они следили за Балленкоа? — спросил Мендес, пока они шли к полицейской машине. — Я же ему все выложил…

— Если бы он знал, то обязательно сказал бы, — ответил Хикс. — Ему не понравилось, что мы считаем его полным чмом.

— Мне тоже так кажется.

Забравшись в машину, они некоторое время молча сидели, обдумывая то, что им удалось выяснить.

— Тот тип не полицейский, — заведя автомобиль, изрек Мендес. — Давай найдем телефон-автомат.

12

Краем глаза Лия видела, как ее мама заходит в кухню. Она ничего не сказала и, наклонив голову, поставила еду на стол. Сваренные вкрутую яйца… апельсиновый сок… блюдо с нарезанной ломтиками дыней…

Ее мама выглядела просто ужасно. Лия знала почему…

У нее самой глаза были красными от слез. Когда девочка проснулась сегодня утром, ей пришлось довольно долго прижимать холодную влажную ткань к векам, прежде чем спуститься вниз. Если мама делала то же самое, то ей эта процедура не очень-то помогла.

Лия помнила те времена, когда Лорен была красивой. Она могла бы стать моделью или актрисой. У нее были такие же голубые глаза и темные блестящие волосы, как у женщин в рекламе шампуня. Теперь в ее волосах серебрилась седина, в уголках глаз и рта лучились морщины, а бледная кожа казалась помятой. Когда она потянулась к чашке с кофе, ее рука задрожала.

— Мама! Сока хочешь?

— Нет, — не глядя дочери в глаза, ответила Лорен.

— Хочешь яйцо?

— Нет.

— Хочешь…

— Нет, только кофе, — отрезала мать.

Потом она прикоснулась ко лбу и прикрыла глаза.

— Извини, — прошептала она, уставившись в чашку. — Я хочу выпить кофе и съесть тост.

В животе Лии все сжалось.

— Как ты? Плохо?

— Нет, дорогая, все в порядке.

— Ты плохо выглядишь. Ты не заболела?

Мама притворилась, что не услышала ее. Женщина плеснула себе в кофе немного сливок и добавила сахар. Зажмурившись, Лорен обеими руками поднесла чашку к губам.

Лия села за стол и взяла из миски яйцо.

— Съешь лучше яйцо или еще что-нибудь. Тебе надо, — сказала она матери.

Впрочем, девочка не стала разбивать скорлупу выбранного ею яйца, а с отрешенным видом принялась катать его по тарелке.

Мама поставила чашку на стол и сунула кусок хлеба в тостер.

— Раньше ты говорила Лесли и мне, что завтрак — главная еда…

— Лия! Пожалуйста! — запальчиво вскрикнула Лорен. — Я не нуждаюсь в лекции! Мне нужен гренок.