Час пробил

Все маленькие сонные городки похожи друг на друга, особенно в такую жару. Люди еще вносят некоторое разнообразие, когда, лениво передвигая ватные ноги, появляются на улице, а если их нет, то, кажется, одной рукой по единому проекту построены бесчисленные, похожие как близнецы городские центры с устремленными от них прямыми улицами. Они лежат в тысячах миль один от другого, но ни расстояния, ни изменения климата, ни бесплодные усилия энергичных индивидуумов не вносят в их облик ни малейшего разнообразия. Аккуратные садики, со вкусом выкрашенные дома, обилие цветов и сплошные седые головы — в окнах, в автомобилях, в барах — головы, которые неподвижны, и никогда точно нельзя сказать, увидишь ли ты этого человека завтра. Если бы сейчас чья-то огромная рука сняла крыши уютных коттеджей или архитектурно совершенных бунгало, то в них, как личинки в муравейнике, забившиеся по прохладным углам, стали бы видны темные фигурки, спасающиеся от дневной жары. Они все сделали в своей жизни, заработали все деньги, которые только могли заработать, и сейчас, сидя в своих маленьких крепостях, думают о том, что жизнь скоротечна, дети неблагодарны, а любовь преходяща и вообще нет ничего, стоящего бесконечных мук бцтвы за успех. С возрастом им не открылась какая-либо особая мудрость. Нет. С возрастом они смогли лишь увериться, что отмеренный им срок стал меньше, а утешало только то, что неизвестно точно, сколько именно от этого срока осталось.

Элеонора припарковала машину близ небольшого кафе. На противоположной стороне улицы она увидела вывеску местной полиции — вотчины Харта. Это было деревянное строение в стиле фахверк, казалось бы, перенесенное сюда из глубин бюргерской Германии. Положенные крест-накрест перекладины выкрашены в красный цвет, а сам дом обшит

гладко выструганными досками. В таком доме, скорее всего, можно было рассчитывать найти постоялый двор времен шиллеровских разбойников, а никак не полицию маленького богатого городка в Новом Свете.

Миссис Уайтлоу прошла в кафе. Обслужили быстро, и, когда она выходила из уютного тихого зала, в котором кроме нее сидело только двое седоголовых мужчин (из тех, что никогда не разговаривают между собой, а с другой стороны, считают не совсем приличным выпить стаканчик в одиночку), на улице как будто ничего не, изменилось, словно на экране застыл кадр фильма, состоящего из единственной сцены: улица, дом, серебристый автомобиль, покрытые пылью кроны деревьев, витрины провинциальных магазинчиков, что ломятся от никому не нужной чепухи, блестящей и завернутой в бумагу с самыми невероятными рисунками.

Однако изменения произошли. В дверях полиции невозмутимо стоял Джоунс и смотрел на миссис Уайтлоу так же, как он смотрел на Лиззи, — наверное, по-другому Джоунс просто не умел смотреть на женщин. Почему-то в этот момент Элеонора поняла, что он никакой не бабник, а несчастный, никому не нужный мужик, из тех, что умирают, так и не узнав настоящей привязанности. Он не имел ничего и никого, и единственная роскошь, которую он мог себе позволить, как раз и заключалась в этом откровенно изучающем, а вовсе не порочном взгляде, скорее призванном ответить на вечно мучивший Джоунса вопрос: могла бы быть счастлива со мной такая женщина?

На стекле автомобиля Элеоноры была приклеена какая-то бумажка. Миссис Уайтлоу подошла ближе, положила левую руку на капот, правой отодрала вырезанную из газеты заметку, внизу которой красовалось выведенное размашистым почерком: «С приветом! Харт». В заметке было написано: «Французский центр документации и информации по страхованию, использовав данные страховых компаний, министерства юстиции, жандармерии, травматологического госпиталя Гарше и специальной группы психологов, составил портрет-робот идеального водителя. Им оказалась женщина тридцати лет, замужняя, любящая домашнее хозяйство, имеющая стаж вождения машины не менее десяти лет, предпочитающая малолитражные автомобили».

Смешной этот Харт. Откуда ему знать, что она не замужем, а в остальном нарисовал точный психологический портрет коллеги, как он говорит, и нарисовал не распинаясь, не захлебываясь в потоке слов, а лишь приклеив малюсенький

клочок газеты. Снизу к заметке была подколота еще одна бумажка; миссис Уайтлоу отогнула ее и увидела квитанцию на уплату штрафа за стоянку в неположенном месте. Она подняла голову и прямо над машиной увидела знак «Стоянка запрещена». Первый раз за сегодняшний день Элеоноре стало легко. Капитан Харт — человек с чувством юмора: штрафует идеального водителя в двух шагах от полиции. Молодец. Даже если он подлец, то не безнадежный, раз способен оценить. смешное.

Элеонора взглянула на Джоунса, солнце падало прямо на его лошадиное лицо с вывернутыми губами. Он или улыбался, или закрывал глаза от слепящих лучей — понять было невозможно. Во всяком случае, настроение миссис Уайтлоу улучшилось, и она дала себе слово непременно посетить Харта в ближайшее время.

— Почему ты замолчал? — Наташа приподнялась на локтях.