Час пробил

— Был сын. Умер. Не помню, сколько ему было лет. Видите, возраст сына вспомнить не могу, а гору в Японии могу. Япония, Ниппон, Нихон… А знаете, кто над крыльцом такой важный и серьезный? Командор Пэрри. Он открыл для нас подданных Тэнно, небесного господина. Я часто думаю, что и для них, и для нас было бы лучше, если б такое знакомство не состоялось. Но оно состоялось. — Он задумался. — Жаль, не хотите в дом. Вы увидели только легкие передвижные шодзи — наружные стены. Внутри дом тоже красив. Это большой дом, на тридцать два мата. Или на тридцать два татами. Понимаете?

Элеонора кивнула, взяла Макбрайда за руку и не без кокетства спросила:

— Полковник, а мне можно вставить хоть словечко?

— Конечно! Неужели я все время болтаю? Это от одиночества! — искренне огорчился он.

— У вас великолепная память… — начала миссис Уайтлоу.

— Разве это вопрос? — перебил полковник и предложил Элеоноре конфету.

— Вы помните Окинаву?

— Прекрасно, — дожевывая конфету, подтвердил он.

— У меня есть один знакомый, Уиллер, он врач и… Полковник свернул фантик, положил на ладонь и щелчком послал в изящную урну, обшитую деревянными панелями с гравюрами.

— Уиллер! Еще бы, прекрасно помню. Капитан Уиллер. Я сам отобрал их для выполнения особо важного задания. Отобрал всех троих: Уиллера, Байдена и Гурвица.

— Вы помните их в лицо? — Элеонора придвинулась ближе к полковнику.

— Как будто это было вчера. Уиллер — этакий полуари-стократ с виду, неразговорчивый, с лошадиным лицом и большим красным родимым пятном на щеке. Да! Он заменил Моуди, тот оказался слишком интеллигентен для этого

дела. К тому же Моуди-старший был близок к влиятельным кругам конгрессмен… Байден — увалень, лицо я плохо запомнил, ничем не выразительное лицо: обычное с обычными чертами. Помню только, он потел все время. Волновался перед начальством. Третий коротышка…

«Неужели они? Конечно. Полковник описывает их как с натуры. Красное пятно. Толстый все время потеет. Коротышка. Зачем они сменили фамилии? Моуди — не сменил. Но он и не участвовал. А почему не показывали, что знают друг друга с войны? Какова их роль в деле Лоу?»

— …лысый коротышка. Помню, я еще пожалел его: такой молодой, а уже ни единого волоса. Как у меня сейчас вот тут, — он погладил себя от лба к затылку. — Но я-то, слава богу, не мальчик, пожил с шевелюрой.

— Простите, полковник, о какой миссии вы говорили? Какое особо важное задание?

Макбрайд отвернулся: из прекрасного его настроение стало всего лишь хорошим, а у него оно походило на хандру.

— Не помню. Все, что связано с их заданием, забыл. Дал себе команду и забыл.

— А вы не могли бы дать себе команду и вспомнить? — Элеонора поправила его жидкие волосы над воротником рубашки.

— Хитрюга, — настроение Макбрайда снова улучшилось, — как моя жена. Она прекрасно понимала: чего угодно можно добиться, если по-хорошему…

Он выпрямился, несколько раз облизал губы, в глазах зажегся лихорадочный блеск, быстро угас, и на миг Элеоноре показалось, что перед ней умный пожилой человек, без намека на безумие.

— Они — Уиллер, Байден и Гурвиц — должны были составить экипаж для…

— Для чего?

— Я не произношу эти слова. Стараюсь избегать их. Все равно меня считают сумасшедшим. Почему бы не позволить себе такую маленькую причуду? Невинную! Я не пользуюсь этими словами, — с нажимом повторил он.

Потом поднялся, подошел к наружной стене с росписью, отыскал гриб ядерного взрыва и постучал по нему согнутым указательным пальцем:

— Их отобрали для этого.

— Хиросима? — Элеонора приподнялась.

— Не помню.

— Нагасаки?

— Не помню. Ничего не помню с тех пор, как умер сын. Я дал себе слово все забыть. Знаете, почему он умер? Пил из ручья с радиоактивными отходами. Играл на траве и пил из проточного ручья. Жена его шлепала. Мы жили в штате, где проводили испытания.

Он накрыл гриб ладонью и припал к стене.

— Послушайте, миссис, — седоголовая женщина вынырнула как из-под земли. — Полковнику нельзя волноваться. Он тяжело болен, поймите. Не говорите с ним на такие темы.

Макбрайд отпрянул от стены и бросил:

— Подите прочь! Я не так тяжело болен сейчас, как тяжело был ослеплен тогда. Подите прочь!

«Нельзя касаться таких тем, еще Марден предупреждал. Полковник сказал все. Роктаунская тройка и экипаж для этого — одни и те же люди, — Для этого, для этого! Вместо того чтобы сказать: экипаж для ядерной бомбардировки». Молодые люди, такие разные, должны позаботиться, чтобы бомба легла точно на цель. Что такое цель? Город с людьми, которые живут в нем десятилетиями, парки, музеи, театры, храмы…