Час Презрения

– Новиградская Уния. Беккер, Джамбаттиста и Монк заключают соглашение с владыками, жрецами и друидами. Что-то вроде пакта о ненападении и отделении магии от государства. Страшный кич. Пройдем дальше. Здесь мы видим Джеоффрея Монка, отправляющегося в горы Понтара, тогда еще носившего название Aevon y Pont ar Gwennelen. Река Алебастровых Мостов. Монк плыл в Лок Муинне, чтобы склонить тамошних эльфов принять группу детей-Истоков, которых должны были обучать эльфьи маги. Возможно, тебе будет интересно узнать, что среди детей был мальчик, которого позже назвали Герхардом из Аэлле. Ты с ним только что познакомился. Теперь он – Хен Гедымгейт.

– Сейчас, – ведьмак взглянул на чародея, – самое время вспомнить, что спустя несколько лет после столь мирного и успешного похода Монка войска маршала Раупеннэка из Третогора учинили резню в Лок Муинне и Эст Хэмлете, перебив всех эльфов, невзирая на возраст и пол. И разразилась война, окончившаяся бойней у Шаэрраведда.

– При столь глубоком знакомстве с историей, – снова улыбнулся Вильгефорц, – ты не можешь не знать, что в этих войнах не участвовал ни один из ныне здравствующих чародеев. Потому-то ни одна воспитанница и не вдохновилась темой. Пошли дальше.

– Пошли. А что за событие отражено на этом полотне? А, знаю! Это Раффар Белый примиряет враждующих королей и кладет конец Шестилетней войне. А здесь мы видим Раффара, отказывающегося принять корону. Прекрасный, благородный жест.

– Ты так считаешь? – наклонил голову Вильгефорц. – Ну что ж, во всяком случае, это был жест со значением. Однако Раффар принял пост первого советника и фактически правил страной, ибо король был дебилом.

– Галерея Славы… – буркнул ведьмак, подходя к следующей картине. – А что у нас тут?

– Исторический момент создания первого Капитула и утверждения Ордена. Слева направо сидят Герберт Стаммельфорд, Аврора Хенсон, Иво Рише, Агнесс из Гланвилля, Джеоффрей Монк и Радмир из Тор Карнедда. Здесь, если быть честным, тоже так и просится дополнительная батальная картинка, потому что вскоре в жестокой войне прикончили тех, кто не хотел признавать Капитул и подчиниться Ордену. В частности, Раффара Белого. Но об этом факте исторические трактаты умалчивают, чтобы не замутить прекрасную легенду, сложенную о нем.

– А здесь… Хм… Да, это, пожалуй, писала очень юная воспитанница.

– Верно. Кстати, это аллегория. Я бы назвал ее «Аллегория триумфа женственности». Воздух. Вода. Земля. Огонь. И четыре известные чародейки, магистры, овладевшие силами этих стихий. Агнесс из Гланвилля, Аврора Хенсон, Нина Фиораванти и Клара Ларисса де Винтер. Взгляни на следующее очень удачное полотно. На нем тоже изображена Клара Ларисса, открывающая академию для девушек. В здании, в котором мы сейчас находимся. А портреты – прославленные выпускницы Аретузы. Вот длинная история триумфа женственности и постепенной феминизации профессии: Йянна из Мурривеля, Нора Вагнер, ее сестра Августа, Жейд Глевиссиг, Летисия Шарбоннэ, Илона Ло-Антиль, Карла Деметия Крест, Виолента Суарец, Эйприль Венхавер… И единственная из ныне живущих – Тиссая де Врие…

Пошли дальше. Шелковое платье Лидии ван Бредевоорт шелковисто шептало, и в этом шепоте слышалась опасная тайна.

– А это? – Геральт остановился. – Что за чудовищная сцена?

– Мученичество мага Радмира, с которого живьем содрали кожу во время восстания Фальки. На дальнем плане полыхает город Мирта, который Фалька приказала предать огню.

– За что вскоре спалили самое Фальку. На костре.

– Широко известный факт. Темерские и реданские дети до сих пор играют в сожжение Фальки в сочевник Саовины. Давай вернемся. Осмотрим другую сторону Галереи… Хочешь о чем-то спросить? Слушаю…

– Меня удивляет хронология. Конечно, я знаю, как действуют эликсиры молодости, но одновременное изображение на полотнах ныне живущих и давно скончавшихся…

– Иначе говоря, ты удивлен, что встретил на банкете Хена Гедымгейта и Тиссаю де Врие, но не обнаружил ни Беккера, ни Агнесс из Гланвилля, ни Стаммельфорда, ни Нины Фиораванти?

– Нет. Я знаю, что вы не бессмертны…

– Что есть смерть? – прервал Вильгефорц. – Как ты думаешь?

– Конец.

– Конец чему?

– Существованию. Похоже, мы начинаем философствовать.

– Природа не знает такого понятия – философия, Геральт из Ривии. Философией принято называть предпринимаемые людьми жалкие и смешные потуги понять Природу. За философию сходят и результаты таких потуг. Это все равно как если б корень моркови пытался отыскать причины и следствия своего существования, называя результат обдумываний извечным и таинственным конфликтом Корня и Ботвы, а дождь считал бы Неразгаданной Созидающей Силой. Мы, чародеи, не теряем времени на отгадывание – что есть Природа. Мы знаем, что она есть, ибо сами являемся Природой. Ты меня понимаешь?

– Пытаюсь, но говори помедленнее, пожалуйста. Не забывай, ты разговариваешь с морковкой.