Час ночи. Повести

- Выпить нет, - растерянно посмотрел на Игоря Зернов. - Я как-то… признаться, запамятовал, - и тут же суетливо прибавил: - Давайте я спущусь, не возражаете?

Он опять обращался к Игорю.

- Ради бога! Вы хозяин, - улыбнулся тот. - А мы пока приберем тут.

Зернов был какой-то потерянный и нервный. И это начинало беспокоить Игоря. Тем более что тот все время настороженно следил за каждым движением Сердюка и обращался с ним как-то опасливо и отчужденно. Видимо, и Сердюк заметил эту перемену и тоже насторожился. Реплики его становились все суше и короче, безоблачное настроение явно портилось.

Когда Зернов, наконец, ушел, Сердюк задумчиво сказал:

- Хозяин наш чего-то не того. Задергался. И вообще бабами он не увлекается.

- А нам с ним детей не крестить, - беззаботно возразил Игорь. - Крыша над головой есть, и ладно.

Сердюк нахмурился.

- Ладно, да не очень.

- У вас что-нибудь получше есть? - весело осведомился Игорь. - Тогда предлагайте.

- А ты парень, я погляжу, того, - Сердюк усмехнулся. - Шустрый.

Игорь многозначительно подмигнул.

- Я не только шустрый. Я еще и деловой. И всю Москву знаю. Где чего - будьте спокойны.

Доверительный и залихватский тон его, видимо, понравился Сердюку. Он огляделся и презрительно заметил:

- Художник тоже мне! Они, говорят, тыщи гребут. А этот… с хлеба на квас. Вот сегодня я был у одного…

Он вдруг запнулся и не очень естественно воскликнул, решив, видно, перевести разговор на другую тему:

- А картин он нарисовал до черта! И сколько же за это ему платят?

- Чужие рублики считаю, когда они моими становятся, - засмеялся Игорь, тоном, однако, давая понять, что речь тут идет вовсе не о воровстве, и, в свою очередь, спросил: - А где ж это вы были сегодня?

Но Сердюка не так-то просто было вызвать на откровенность. Улыбка вдруг стерлась с его узкого лица, он остро взглянул на Откаленко и отрезал:

- Где был, там меня нет.

- Но обстановочка понравилась?

- Будь здоров! - рассеянно ответил Сердюк, что-то обдумывая про себя. - А с виду совсем человек незаметный.

«Неужели ограбил кого-то? - подумал Игорь. - Его надо брать сегодня же. Такого водить нельзя, сорвется. И тогда…» Ему стало страшно от одной мысли, что Сердюк останется на свободе. Нет, нет, что угодно, только не это! В нем чувствовалась такая сильная и злая воля, такая бездушная, совсем звериная жестокость, сейчас лишь слегка прикрытая напускным добродушием, что даже ему, Откаленко, привыкшему ко многому, становилось не по себе. «Скорей бы приехала группа», - лихорадочно думал он.

- А гости твои не подведут? - спросил вдруг Сердюк, и в голосе его Игорю послышалось что-то новое, что-то, видимо, решенное.

- Будьте спокойны. А что?

- А то, - медленно произнес Сердюк. - Мы им один сюрприз устроим.

Тихо-тихо было на кладбище и уже совсем темно.

Внезапно Косой насторожился, прислушался, потом поднялся со скамейки и, потянувшись, лениво, совсем спокойно сказал:

- Ну, а теперь посчитаемся.

- Это в каком смысле?

У Васьки страшно задергалась щека, и он по привычке зажал ее рукой.

- А вот в каком…

Косой вдруг развернулся и с силой ударил Ваську кулаком в висок. В кулаке был зажат нож, Косой бил рукояткой.

Васька со стоном повалился на землю, а Косой уже сидел на нем и, захлебываясь от долго сдерживаемой ярости, почти шипел ему в лицо:

- Продать захотел?.. Мусором стал?.. Не уйдешь теперь…

Его всего трясло.

- Получай, сука!..

Косой размахнулся ножом. Удар! Над кладбищем пронесся короткий и отчаянный человеческий крик:

- А!..

В тот же момент Косой услышал за спиной торопливые шаги. Он приподнялся, вглядываясь в темноту, и спросил резко:

- Олежка, ты?

- Я, я!..

Чья-то фигура, непохожая, высокая, мелькнула за оградой ближайшей могилы.

Косой, пригибаясь, отскочил в сторону, споткнулся обо что-то и упал, больно ударившись плечом о скамейку. Нож выпал из руки, искать его в темноте было бесполезно. И, разрывая на груди рубаху, он выхватил из-за пазухи маленький пистолет, мутно блеснула в руке перламутровая рукоятка.

- Встань, Косой! Встань, говорю! - услышал он чей-то прерывистый, взволнованный голос. - И бросай оружие!

Перед ним вырос силуэт человека, и слова его звучали так грозно, с таким гневом, что у Косого исчезли последние сомнения. Это был совсем не тот человек, которого он ждал, который должен был прийти и принести лопату, чтобы закопать Ваську.

И в этот момент раздался слабый, неуверенный голос Васьки:

- Я… я встану… я хочу встать…

Он стал медленно подниматься с земли и вдруг заплакал короткими, злыми всхлипами.

- Я ему… сейчас… - бормотал Васька, борясь с непослушным своим телом.

Косой почувствовал, как туманится мозг, слепая ярость охватила его.

- Врешь… - заскрипел он зубами. - Не встанешь…

Он вытянул руку с пистолетом.

И в тот же миг, вместе с гулким раскатом выстрела, метнулся на него, на пистолет, на выстрел только что возникший перед ним человек, и Косой задохнулся от навалившейся на него тяжести.

А Васька тихо, без стона, опустился на землю.

И тут около него вдруг возник другой человек - бледный, трясущийся, весь перепачканный в земле Олег Полуянов.