Час нетопыря

— Господин Фельзенштейн, вы впутались в очень опасную игру или в чьих-то интересах затеяли недостойную провокацию. Наш разговор записывается на пленку и будет передан соответствующим властям. Что касается меня, то меня зовут Кеннет Ричард Томпсон, я родом из Калифорнии и нахожусь в Германии всего лишь год, так что все ваши клеветнические обвинения высосаны из пальца. Мой коллега, Уильям Блэр Томпсон, был во время войны офицером морской пехоты, в абвере служить не мог, но я, конечно, передам ему ваше сообщение. Если бы вы не были прославленным Фельзенштейном и если бы я не был полностью уверен, что разговариваю именно с вами, а не с кем-то другим, вы не получили бы от меня этих разъяснений. Но я хочу категорически вас предостеречь от продолжения этой провокации. Что касается Майергофа, там действительно имели место кое-какие события, сообщение о которых будет опубликовано. Во всяком случае, выбросьте из головы всякую мысль о публикации на эту тему. Вы знаете, вероятно, что происходит в мире. На этом пока закончим. Мы вскоре потребуем от вас разъяснений, господин Фельзенштейн. Сохранить все это в строжайшей тайне — в ваших же интересах. Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Нет, майор Томпсон, — спокойно возразил Фельзенштейн. — Вы глубоко ошибаетесь. В моих интересах — нечто совсем другое. Через десять минут о ваших действиях узнает вся Федеративная Республика.

— Желаю успеха, господин Фельзенштейн. Но будьте осторожны. Законы военного времени весьма суровы.

— Мое правительство никому войны не объявляло.

— Что вы можете об этом знать? Такой опытный журналист должен лучше разбираться в политике.

— А о похищении невинных граждан Федеративной Республики, например господина Кнаупе, я тоже должен промолчать?

— Господин Фельзенштейн, вы выбрали неподходящий момент, чтобы нанести ущерб союзническим отношениям. Весьма неподходящий. Не думаете ли вы, что в нынешней ситуации кого-либо волнует судьба господина Кнаупе?

— Именно так и думаю. Речь идет не об этом человеке. Речь идет о вашем поведении. Потому что это вы, в каких-то своих целях, захватили боеголовку и наверняка вы развязали эту войну, если это действительно война.

— Вот мы и дошли до самой сути, господин Фельзенштейн. Все это очень схоже с тем, что пишут в «Нойес Дойчланд» или даже в «Правде». Неисправимые гитлеровцы в сговоре с американскими империалистами развязали войну, несмотря на предупреждения миролюбивых социалистических стран. Именно так вы хотите представить дело своим читателям?

Фельзенштейн понял, что бороться с ЦРУ будет трудно.

— Я буду говорить только об установленных фактах, — сказал он уже с меньшей уверенностью. — Выводы сделает общественное мнение.

— Еще раз желаю успеха. Но на вашем месте я бы очень серьезно подумал о том, что делать в ближайшие минуты. Несчастья, как правило, следуют одно за другим.

— Как это одно за другим?

— Первое с вами уже произошло: конец блестящей профессиональной карьеры. Не думаете же вы, что человек, предпринимающий провокационные действия в пользу разведки восточной зоны или непосредственно в пользу русских, сможет и далее влиять на общественное мнение. Ваше личное дело весьма содержательно и изобилует увлекательными и весьма пикантными подробностями. Не исключая, к примеру, интимных фотографий в компании министра фрау Швелленберг. Существует занятный фоторепортаж о вашем тайном визите в один дом свиданий в Гонконге. Этот дом, как вам известно, — подпольная курильня опиума. Несовершеннолетняя из Дуйсбурга тоже есть на нашей пленке: занимательная тема для прокурора. Не говорю уже о вашем роскошном автомобиле «порш-адажио» и о «мерседесе 650-SEL». Так вышло, что мы располагаем записью разговоров, которые предшествовали приобретению вами этих машин. Думаю также, что ваша фальсифицированная биография, включая злополучный Рыцарский крест, будет с большим удовольствием откомментирована, на основе наших материалов, изданиями Шпрингера. А у него, как вам известно, нет никакого повода испытывать к вам нежные чувства. Ну, и всегда мы можем опубликовать документы насчет вашего многолетнего сотрудничества с Зеппом Краусом, который, если помните, получил одиннадцать лет за деятельность в пользу восточной зоны. А может, вы предпочитаете, чтобы мы расспросили девочек с Репербана о ваших особых пристрастиях, которым, надо признать, вы нечасто даете волю? Представляю себе, как будут расхватывать очередной номер «Санкт-Паули-нахтрихтен».

Уго Фельзенштейн выслушал Томпсона с удивлением, но не ударяясь в панику. У него созрело решение не сдаваться без борьбы. Если же доведется проиграть, то так, чтобы как можно больше навредить этим людям. Он признал, что недооценивал американцев. Если он выдержит все это, то отплатит сторицей.