Час нетопыря

— Без тебя знаю, Натаниэл. Кто и зачем захватил боеголовки?

— Ах, я же не могу этого знать, господин президент. Но я лично предполагаю русский заговор.

— Конкретно?

— Тогда мне придется начать с изложения своей концепции.

— Позже. Реджинальд?

— У юристов, — начинает вице-президент Паркер, — есть одно правило, которое может нам сегодня пригодиться. Какое бы преступление ни совершалось, они начинают поиски истины с вопроса: qui prodest? Кому выгодно преступление?

— Cui prodest, — поправляет доктор Рубин.

— Возможно. — Вице-президент Паркер не скрывает раздражения, потому что умничающий Рубин всем стал поперек горла. — Если мы поставим перед собой этот вопрос, можем получить три ответа. Во-первых…

— Минутку, — прерывает его Гаррисон. — Что скажет государственный секретарь?

— Пока немного, господин президент, — вздыхает Брумэн. — Прежде всего, мы должны осознать, что вся эта история подорвет доверие к нам союзников. Опасаюсь также…

— Господа, — вставая, говорит Гаррисон, — продолжайте вашу научную сессию, а я ненадолго покину почтенное собрание. Роберт, выйди со мной.

Президент направляется в соседний салон (командор Мур не отступает от него ни на шаг), опускается в мягкое кресло и закладывает руки за голову.

— С этими людьми, — цедит он сквозь зубы, — можно торговать старьем, а не управлять страной. Стране угрожает смертельная опасность, а эти профессора щеголяют знанием латыни. Послушай, Роберт, что ты обо всем этом думаешь?

— Прежде всего, я думаю, господин президент, что вы несправедливы к доктору Рубину. Он думает медленно, но эффективно. Это наверняка самый лучший советник, какой был когда-либо у президента Соединенных Штатов. Действительно, на него нельзя положиться в критический момент. Но ведь в конце концов вы ему обязаны разработкой великолепной тактики последнего раунда переговоров на высшем уровне.

— Очень мило с твоей стороны, Роберт, хорошо отзываться о Натаниэле, которого ты терпеть не можешь и считаешь моим злым гением. Но хватит комплиментов. Что ты думаешь об этих проклятых боеголовках?

— В двух словах: я не думаю, что это сделали русские, а тем более использовали при этом командос из ГДР. У них просто нет повода. Французы, разумеется, в счет не идут. Остаются три возможности, одна хуже другой. Первая: правонационалистический заговор в бундесвере. Вторая: какой-нибудь свихнувшийся гений. Третья: террористы. Хотя эту последнюю возможность я называю только для порядка. Мне она не кажется правдоподобной.

— Ты исключаешь возможность, что эту ловкую операцию проделали наши славные парни? Например, люди Прескотта без его ведома и согласия? Или кто-нибудь из наших бравых полковников? С тех пор как мы сократили численность наших войск в Западной Европе, эти люди весьма раздражены и чертовски скучают. Может, они захотели напомнить, что существуют и скверно себя чувствуют в нынешней роли?

— Опыт говорит, что нельзя исключать ни одну из возможностей. Все может случиться. Но все-таки не думаю, что это правдоподобно. Оппозиция справа в последнее время значительно ослабла, господин президент. Последние из принятых мер создали вам наконец репутацию сильного человека, который может противостоять красным. Кроме того, кража боеголовок — это вещь дьявольски рискованная. Военный суд, следствие, разжалование, наверняка суровый приговор. Газеты начали бы собственное расследование. Они в этом здорово поднаторели со времен Уотергейта. Нет. Эта возможность все-таки исключается.

— А помнишь, в шестидесятые годы у нас был один генерал, кажется Эдвин Уокер, который командовал дивизией в Западной Германии и начал подготовку к применению атомного оружия? И лишь когда Кеннеди его сместил, а он провозгласил себя временным правительством американской республики, им занялись психиатры.

— Того, который провозгласил временное правительство, звали Хэлдридж. Если это снова повторилось, нам придется вместе прочитать молитву и покорно ждать, что будет дальше. Такие вещи не в вашей власти.

— И что ты посоветуешь?

— Давать советы президенту — это обязанность доктора Натаниэла Рубина.

— Магорски, ты мог бы обойтись без этих мелких колкостей. Когда-нибудь я выгоню вас обоих.

— Как угодно, господин президент. Не думаю, что меня ждет длительная безработица.

— Перестань! Мы беседуем, словно нам не грозит конец света. Что ты предлагаешь?

— Предлагаю для начала три вещи. Брумэн должен немедленно уведомить союзные правительства, что мы объявили «красную тревогу». Прескотт не позже чем за час должен выяснить, почему ЦРУ известно только об одной украденной боеголовке. Тамблсон свяжется с главнокомандующим силами пакта и разъяснит, что наша «красная тревога» вызвана исключительно случившимся на Аляске и распространяется только на ракетные войска и авиацию.