Час нетопыря

— Ничего я тебе, Челли, не пришлю. С сегодняшнего дня я тебя не знаю и никогда не знал. Я не люблю растяп. И не слышал, чтобы мои люди умирали в постели и позволяли себя отлавливать, как угрей из садка. Я суеверен и боюсь таких, которые заявляют, что окочурятся. Иди к врачу, прими какие-нибудь порошки, только меня в это дело не впутывай. Деньги, которые я тебе дал, можешь оставить себе. Ничего нет? Это твоя забота. И займись чем-нибудь другим, потому что для этой работы ты совершенно не годишься. Не прерывай меня! Уже довольно ты наболтал. И еще одно: я слышал, что вы сегодня добыли славную маленькую штучку. Оставь ее в условленном месте. И я предпочел бы, чтобы ты недолго копался, ты знаешь, я говорю только раз. Все. А если ты вдруг разговоришься, советую тебе сначала подумать, прежде чем что-нибудь выболтаешь. Отныне забудь мое имя, никогда в жизни я не был в Касабланке, и даже не пытайся кого-нибудь обо мне расспрашивать. Понятно? Ну, тогда чао!

XLVI

Человек, которого Челли знал под именем Халеда и который мысленно любил величать себя титулом «короля террористов», положил трубку и потянулся так, что кости затрещали. Он послал одного из охранников за вечерней почтой, налил себе пива и погрузился в размышления.

Немного жаль было «Группы М». Она проделывала и впрямь головоломные операции. Временами Халед получал от нее просто несчетное количество денег, поступавших в качестве выкупа, в результате налетов на банки, а также от продажи разного рода «порошков». Но рано или поздно так и должно было кончиться. С тех пор как к ним присоединился сумасшедший доктор, они издевались буквально над всеми полициями Европы. Разумеется, если бы не связи Халеда, их выловили бы всех до одного еще два-три года назад. Ищейки не так уж беспомощны. Но были у этой группы враги, с которыми нельзя было сговориться.

Что делать. Надо будет разослать людей по университетам, пусть поищут еще каких-нибудь революционно настроенных юнцов, которые поссорились с папочкой и решили заняться разрушением этого несправедливого мира. Наверняка найдутся. Такие идейные гораздо лучше профессионалов. Живут кое-как, не обижаются при дележке добычи, смелы до безумия и просто обожают мокрую работу. Правда, умишко у них крохотный. Ох какой крохотный!

У Халеда ума хватит и на себя, и на всех прочих, вместе взятых. Десять лет назад, когда по совету некоего Антонио он начал «работать в терроризме», он и не подозревал, что так легко в одиночку заправлять миром. Ну, скажем, немалой его частью. В одно прекрасное утро Халед раза два просто поговорил по телефону, а на следующий день премьеры выступали по телевидению, происходили бурные заседания парламентов, носились полицейские машины, газеты не успевали придумывать сенсационные заголовки.

Халеда даже немного смешило, что он вдруг стал главой легендарного Центра, о существовании которого поговаривают полиции всей Европы. Уж кто-кто, а Халед точно знает, из кого состоит этот Центр, потому что состоит он из одного человека. Из Халеда. Ему известны и далеко идущие цели этого Центра, которые сводятся, попросту говоря, к тому, чтобы все отдельные группы доставляли в разумные сроки относительно высокие денежные суммы, «вырванные у буржуазии», как они выражаются в своих заявлениях.

Правда, у Халеда работают двое эдаких яйцеголовых хлыщей, которые от имени Центра время от времени публикуют какие-то сводки боевых действий, или как там они еще называются. Но у Халеда никогда не хватало терпения читать все эти бредни. Все годилось: маоизм, революция, анархизм, — лишь бы приносило «отцам» жирный куш и позволяло, если надо, прикончить какого-нибудь докучливого легаша.

Маоизм, революция, анархизм. Халеду пришлось заучить эти три слова. Иногда он встречался с руководителями наиболее активных групп, чтобы поддержать миф насчет Центра и укрепить в них убеждение, что служат великому и важному делу. Это было необходимо, поскольку они ощущали потребность в такой вере. После разговоров с ними Халед подолгу размышлял о том, как сильно люди могут поглупеть, даже такие, кто учился во всяких там прославленных университетах. В его деле никто не дал бы себя так легко провести, как это удавалось с ними Халеду.