Час испытания

Он мысленно взывал к Эйлуду, вечно гремящему, грозному богу-воителю. Отец битв частенько помогал в сече, незримо присутствуя на поле боя. Гарольд надеялся, что Всеотец снизойдёт до одного из своих потомков.

Скрипнула дверь, выводя следопыта из транса. В комнату вошёл коренастый широкоплечий мужик, увешанный различными амулетами. Коса его была странным образом обёрнута вокруг головы, образуя полумесяц, из которого были выпущены ещё девять косичек. И, судя по жирным грязным волосам и торчащим прядям, вся эта конструкция не расплеталась уже очень давно.

Дикарь вытянул руку с амулетом, призывая каких-то своих нечестивых богов. Распевное бормотание слышалось как набор случайных звуков. Гарольд отложил клинок и взглянул шаману в глаза. Зря. Кам поймал взгляд чужака и стал петь ещё громче и быстрее. Следопыт испытал уже знакомое чувство погружения во тьму. Снова чужой голос звучал отовсюду и нигде, снова окружающий мир тонул во мраке. Гарольд понял, откуда эта сила, и почему раньше он не встречал подобных людей. Раньше он не ходил на восток.

Он пересилил себя, крепко зажмурился и тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Шаман стоял перед ним, раскачивая амулет и не оставляя попыток загипнотизировать чужака. Нужно было осмотреть его и не допустить использования враждебной магии. Вождь назвал его лжецом, и этот чужак вполне мог использовать какие-то уловки во время битвы. Вот и сейчас он неведомым образом избавился от цепкого взгляда. Однако, ничего особенного кам не заметил. Похоже, можно допустить чужака к бою.

Пробормотав напоследок что-то себе под нос, он кивнул и скрылся в другой комнате. Вскоре оттуда донесся тот же самый набор звуков. Гарольд облегченно вздохнул, этот гипноз оказался обязательным для обоих. Через полчаса шаман замолк и ушёл, не прощаясь. Наступила ночь.

Следопыт погасил догорающие лучины, не раздеваясь, улёгся на жёсткую циновку и заснул.

Утром ему принесли похлёбку. Странный вкус отдавал лесными травами, но следопыт не смог узнать ни одной. Выйти наружу никто не запрещал, избушка стояла на окраине, а вот приближаться к деревне строго запретили. Дюжий охранник, завидев, что чужак направился к домам, железной хваткой схватил его за плечо и промолвил только одно слово, похоже, единственное, которое знал:

— Нет.

Охотник покорно отправился назад, в заточение, бесцельно ходить кругами по комнате и размышлять над своим положением. Шансы на победу, откровенно говоря, невелики. Дикарь за занавеской ежеминутно упражнялся с копьём и щитом. Мастерски. Наконечник порхал в воздухе, словно смертоносный мотылёк, и различить его можно было лишь по красной ленте, повязанной на древко. При виде Гарольда воин злобно усмехался, провоцируя и пугая чужака.

Следопыт решил не терять времени, и тоже приступить к тренировкам. Даже стараясь изо всех сил, ему не хватало скорости, чтоб противостоять копейщику. Оставалось лишь два варианта, пойти на хитрость или решить всё одним-единственным ударом. Хитрость здесь была явно не в почёте, да и Гарольд сам, из-за собственной гордости и глупости, ввязался в драку. Придётся бить наверняка и сразу.

Поститься, по обычаю айваров, нужно было девять дней и ночей, но так как они начали с вечера, то уже оставалось восемь. Достаточно времени, чтобы хорошо подготовиться. Олле упражнялся на утоптанной площадке рядом с избой. Чтобы не стеснять движения, он разделся до пояса. На холоде от разгоряченного тела шёл пар, стальные мускулы перекатывались под кожей. Гарольд смиренно уселся на завалинку и наблюдал за своим противником. Дикарь время от времени выкрикивал оскорбления на своём языке, но вскоре перестал, видя, что чужак не обращает на брань никакого внимания. Чужак искал бреши в защите.

Воин отрабатывал очередную связку ударов, когда услышал, как удовлетворенно хмыкнул следопыт. И снова. И опять. Следопыт обнаружил, что когда Олле бьёт копьём в ноги после пируэта влево, то открывает плечо и шею. Отличная возможность для Гарольда и смертельная ошибка для Олле. Осталось только дождаться момента.

Все остальные дни Гарольд только и делал, что спал и ел. Потренироваться не мешало бы, но это раскроет его замысел, и поэтому он отдыхал. После долгой тяжёлой дороги это было как нельзя кстати.

В день битвы к ним снова пришёл шаман со своими амулетами. На этот раз с переводчиком. Тихим певучим голосом он обратился к Гарольду, периодически забывая про толмача.

— Кам говорит, что ты должен принести клятву, — старик, казалось, мог объяснить всё это и без помощи шамана. — Клятву биться честно.

— До смерти? — спросил охотник.

— Ты можешь сдаться. Ты помнишь, что тебя ждёт, если ты проиграешь. Олле не сдастся, он воин, — объяснил толмач. Похоже, шансов избежать драки не было.

— Хорошо, я клянусь.