Наш внедорожник тронулся с места, покидая трущобы. Однако если еще недавно тут бурлила хоть какая-то жизнь, то сейчас с первыми алыми лучами заката все вокруг будто вымерло. Только наши колеса шлепали по дороге, да окна там, где они были, закрывались с натужным скрежетом — а где их не было, прятались за кусками фанеры, отчего и без того мрачное местечко становилось еще мрачнее. Даже ни один фонарь не горел — потому что их здесь попросту нет.
— Жуткий райончик, — прокомментировал друг, — не хотел бы здесь жить.
Поверь, тут никто не хочет.
Пока он объезжал очередную яму, а Анфиса искала в интернете новый мопед, я распахнул купленный томик, коротко просматривая, что ценного есть внутри — а в последнее время на книги мне везло.
— Что, опять нужен подопытный? — Глеб покосился на старый переплет.
— На этот раз нужен кто-то с Темнотой, — ответил я, листая потрепанные страницы.
— Я могу быть подопытной, — тут же вызвалась наша попутчица.
Да, ты можешь — вот только есть вероятность, что от этих опытов потом будешь слюну пускать и смотреть на мир пустыми глазницами. Так что сначала поучусь на тех, кого не жалко. Благо, тут полстолицы таких.
Вскоре мы подъехали к дому, высадили Анфису по соседству, и близняшка наконец воссоединилась со своей загоревшей половинкой. Мы же пошли переодеваться перед визитом к Садомиру, ибо надо соответствовать. По адресу, который он дал, находился роскошный особняк с выходом на Мойку — так что мы отправлялись прямиком из трущоб во дворец. Вот как увлекательна жизнь.
К дому барона Ольховского мы подъехали, когда на улицах уже начало темнеть, но для его жилища это оказалось дополнительным преимуществом. Изящно подсвеченный фасад ярко выделялся в сумерках, делая особняк еще шикарнее. За витыми воротами раскинулся сад, с другой же стороны находился собственный причал с выходом на Мойку. А ведь этим домиком мы любовались и раньше, когда гуляли с девчонками вдоль каналов. В принципе, посетить такое местечко шло за честь. С самого момента приезда в столицу мы были в особняке только одного аристократа — и то мы туда вломились, в гости нас Женька не приглашал. А это был первый дом человека, который нас пригласил сам, добровольно — причем этот человек еще и с титулом.
Охрана услужливо распахнула перед нами ворота с таким же гербом, как и на печатке Садомира — кинжал и несколько капель, стекающих с лезвия. Мы припарковались на площадке перед особняком и направились к крыльцу.
— А чего, кстати, Ульяну не взял? — спросил Глеб, шагая рядом.
— Ее пугают колдуны.
— Ну да, очень заметно, как они ее пугают, — хмыкнул он. — Аж от страха течет вся…
И
Только мы поднялись по крыльцу, как дверь сразу же гостеприимно распахнулась. Однако вместо слуги, уместного в таких случаях, нам открыл сам хозяин, явно очень ждавший нас. Но еще до того как мы успели поздороваться, у его ног раздалось бодрое приветственное «тявк! тявк!», и к нам бросился пес, увлеченно обнюхивая — с длинными висячими ушами и морщинистой мордой, будто ее неудачно прогладили утюгом.
— О, вы ему нравитесь, — с улыбкой заметил Садомир.
Пес же елозил вокруг нас носом и тряс отвисшим щекам, пока его впалые глаза смотрели с величественной тоской, как у старого дворецкого.
— Бладхаунд? — уточнил я.
— Совершенно верно, — отозвался его хозяин.
Глеб потрепал пса по гладкой шерсти, и тот стал смотреть еще величественнее.
— Милейший пес, — довольно глядя на него, изрек барон. — Возможно, вы его еще увидите в деле. На охоте ему нет равных. Кое-что вы даже оцените за ужином…
В компании пса и его хозяина мы направились в глубь особняка. Внутри местечко оказалось таким же шикарным, как и снаружи — это был не дом колдуна, а дом настоящего аристократа. Ничего лишнего, пошлого или претенциозного — здесь все было пропитано роскошью, но не кричало, а как бы ненавязчиво указывало на нее, как на нечто само собой разумеющееся. Картины, мраморные статуи, мебель — все было подобрано с тонким отличным вкусом, явно передававшимся из поколения в поколение. Пожалуй, именно такого аристократа дед хотел вырастить и из меня.
— Тут немного пустовато, — сказал Садомир, проводя нам экскурсию по своим владениям. — Но я здесь почти и не живу. В основном провожу время в загородном имении… Кстати, Константин, — мы уже перешли просто на имена, — как член комиссии по рассмотрению жалоб в Синьории могу по секрету сказать, — он неожиданно улыбнулся, — что в этом месяце вы рекордсмен.
— Еще есть те, кто подают жалобы?
— Представьте себе. Ваш отец бы вами гордился.
Хм. А ты хорошо знал моего отца — вот этим бы он точно гордился.
Наконец барон подвел нас к украшенному изящной лепниной проему, за которым начиналась гостиная.
— Прошу, будьте как дома, — сказал он, приглашая нас к накрытому столу, — и ни в чем себе не отказывайте…