Час бультерьера

— Кстати, для справки — хавальник я тебе разворотил как раз хромой ходулей.

Где-то внизу, на территории, прилегающей к зданию центра, грохнул выстрел, раздался душераздирающий крик, и хлопнула граната.

— У ваших опять проблемы, — прокомментировал какофонию маджнун.

— Зато у большинства ваших — уже никаких, — усмехнулся Ступин.

— И у меня уже никаких, — широко улыбнулся окровавленным ртом окончательно восстановившийся после нокдауна маджнун, сжал кулаки, шагнул к кособокому ниндзя. — И я готов тебя сразу прикончить, если играть ты отказываешься.

— О'кей, игры кончились. — Ступин сжал единственный левый кулак, встал к недругу невредимым правым боком, выставил перед собой культю и сделал короткий подшаг, сохраняя правостороннюю стойку. — Язык тебе больше нечем откусывать, а разговоры разговаривать ты сможешь и загипсованный, как фараон египетский.

— Весело с тобой, Ступин. — Маджнун выполнил шаг со сменой стойки, подтянул кулаки поближе к груди, сильнее согнул колени. — Так весело, аж обидно тебя добивать.

— До... чего? — Ступин остался на месте, расположил кулак на уровне живота, приподнял культю. — "До", и дальше я не расслышал.

— Добивать. Доделывать то, чего не смогли те, которые превратили тебя в инвалида. Ты ведь, наверное, и пенсию по инвалидности получать должен, а?

— Шутишь? У меня ИНН — индивидуального номера налогоплательщика — и того ни фига нету, а что касаемо пенсионной карточки, так... — одержимый не дал противнику договорить. Маджнун шагнул и, едва достигнув так называемой "средней дистанции", выполнил техническое действие, именуемое "атакой на трех уровнях". Одновременно, очень-очень быстро, из ряда вон мощно, образцово правильно ударили: ступня ассасина по голени ниндзя, правый кулак в корпус, левый в голову.

Культя отклонила кулак, бьющий в голову, локоть здоровой руки Ступина сбил кулак ассасина, бивший в корпус. Бультерьер убрал с линии атаки голень, но неполноценная нога притормаживала, и врагу удалось, чиркнув по надкостнице, зацепиться стопой за подколенный сгиб хромого.

Маджнун, намеренно теряя равновесие, дернул стопой-крючком, разжал кулаки и "повязал", лишил подвижности руки Бультерьера, вцепившись пальцами в рукава серого комбинезона на плечах у Семена Андреевича.

Ассасин опрокинул ниндзя и вместе с ним, в обнимку, покатился по крыше к мусорной куче, к мешкам с деревянной трухой. И будто бы две серые капли ртути смешались в одну, закипающую.

Бурлящая серая масса докатилась до порванного мешка, из которого уже высыпалось с килограмм опилок. От серой копошащейся массы отделилось щупальце руки.

Обтянутые серой кожей перчатки пальцы схватили горсть опилок, единая телесная масса расцепилась, ассасин приподнялся, отлип от противника и швырнул опилки в прорезь капюшона, в глаза ниндзя. И откатился гуттаперчевым мячиком к сложенным в стопку доскам.

Из верхней доски в стойке торчит о-кама. Маджнун хватается за палку-рукоятку оружия практичных средневековых крестьян с далеких Островов, обламывает безжалостно прочно застрявшее в досках лезвие-клюв.

Встает, пошатываясь, ослепший ниндзя. Ступина кособочит — борясь в партере, маджнун дотянулся пальцами до травмированной области желудка и нанес несколько весьма ощутимых тычков по больному. Ослепленный опилками ниндзя делает сложные пассы руками, ощупывая пространство вокруг себя, плетет сложные кружева воображаемой паутины, контролируя пустоту, и крутит, вертит головой, стараясь сориентироваться на слух.

— Я обещал тебя сразу добить, инвалид, и я готов это сделать прямо сейчас, — произнесли окровавленные, припухшие губы "одержимого", а его кулак перехватил поудобнее палку с обломком лезвия на конце. — Но я передумал! Ты не хотел играть, но придется. Играем в жмурики. Проигравший — жмурик. Догадываешься, кто проигравший?.. А?.. Не слышу?..

Ступин молчит. Припорошенные опилками глаза в прорези капюшона лихорадочно моргают, кожа на переносице собралась суровой складкой, голова повернулась на голос, руки прекратили движение, левая остановилась на уровне многострадального желудка, культя прикрыла серую грудь.

— Догадываешься! — ответил за Ступина его недруг, взмахнув палкой с обломком на конце.

Обломок лезвия — мал и коряв, однако вполне пригоден для того, чтобы рассекать сухожилия и кромсать мясо. Этот обломок — знак свыше! По всем законам сопромата лезвие должно было переломиться у самой-самой кромочки. Обломок-знак свидетельствует — самому небу угодно, чтоб в схватке равных победил раб божественного халифа.

Кусочек стали, который вот-вот окрасится в цвет крови ненавистного противника, рассекая воздух, поет заунывную погребальную песню. Маджнун выписывает восьмерки поющим обломком в прохладном предночном воздухе и приближается к ослепшему ниндзя, предвкушая долгожданную развязку. Ступин пятится, прихрамывая, все больше и больше сгибая колени, гнет все сильнее и сильнее спину, массирует единственной ладошкой желудок, трет культей глаза, моргает.