Час близнецов

Гирлянды остролиста, обвязанные красными бархатными лентами, добавляли в благоухание роз свой острый запах, а яркое солнце играло на их блестящих листьях и вплетенных меж стеблями лебединых перьях. Почти на каждом столе стояли корзины с невиданными фруктами — дары Храму, привезенные со всех концов Кринна и выставленные в коридорах, дабы каждый посетитель мог вкусить их нежную мякоть. Рядом с фруктами стояли блюда со сладким печеньем и холодными мясными закусками, так что кендер, думая, естественно, о Карамоне, тут же до отказа набил снедью свои карманы и кошельки. Он был уверен, что при виде сладкого печенья с глазурью или булочки с медом все уныние Карамона как рукой снимет.

Так, замирая от счастья, Тас бродил по коридорам и в результате едва не забыл, зачем он, собственно, явился сюда в этот ясный, погожий день. Ему предстояла наиважнейшая миссия! Между тем на него никто не обращал внимания.

Все, с кем он ни встречался, были увлечены предстоящими торжествами, государственными или делами Братства, а возможно, и тем, и другим, и третьим.

Редко кто бросал на кендера взгляд вторично, чего Тасу, собственно, и следовало ожидать. Правда, ему пришлось все же пережить несколько неприятных мгновений, когда на него пристально уставился какой-то стражник, однако кендер в ответ приветливо улыбнулся и помахал рукой. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы усыпить бдительность охранника. Древняя мудрость народа кендеров гласила: не стоит перекрашиваться в белое, чтобы слиться со стенами; сделай вид, что ты здешний, и стены сами поменяют цвет, чтобы соответствовать твоему костюму.

В конце концов, миновав многочисленные повороты и лестницы (разумеется, он делал остановки, чтобы получше рассмотреть кое-какие безделицы, причем некоторые из них в итоге случайно упали в его кошельки), Тас оказался в коридоре, где не было ни украшений, ни оживленных и смеющихся жрецов или гостей. В этом коридоре было сумрачно и тихо, особенно в сравнении с остальными галереями и переходами Храма.

Тас прокрался к уже знакомой двери. Таиться не было необходимости, просто все вокруг выглядело таким зловещим, что кендер невольно стал ступать осторожнее, стараясь ничем не нарушить царившую здесь тишину. Разумеется, у него и в мыслях не было неслышно подкрасться и застать Рейстлина за каким-нибудь магическим экспериментом.

Остановившись у дверей, Тас, однако, расслышал доносящийся из комнаты голос Рейстлина и по тону понял, что у него посетитель.

«Проклятье! — подумал кендер. — Теперь придется ждать, пока его гость не наговорится всласть и не уйдет. А я, между прочим, не просто так здесь гуляю. Я пришел по наиважнейшему делу. Экое неудачное совпадение! Интересно, как долго они проболтают?»

И Тас приложил ухо к замочной скважине, единственно затем, чтобы попытаться определить, сколько ему придется ждать, однако, услышав женский голос, ответивший магу, кендер вздрогнул и насторожился.

«Этот голос мне знаком, — отметил он про себя. — Ну конечно, Крисания!

Интересно, что она тут делает?»

— Ты прав, Рейстлин, — услышал Тас голос Крисании, — это куда как спокойное место, в сравнении с теми роскошными коридорами, где кишат жрецы.

Хотя, признаться, когда я только попала в Храм, я пугалась этого-закоулка. Ты улыбаешься, а я действительно боялась. И мне не стыдно в этом признаться. Твой коридор казался мне заброшенным, холодным и угрюмым. Но теперь сам воздух Храма — горячий и душный — угнетает меня. Я не в силах радоваться даже тому, как дивно преобразился Храм к праздникам. Вся эта роскошь, цветы, фрукты — сколько денег на это ушло… а вокруг столько нуждающихся…

Крисания замолчала, и Тас услышал легкий шорох. Поскольку разговор не возобновлялся, он рискнул заглянуть в замочную скважину. Плотные шторы на окне были раздвинуты, однако в комнате ко всему еще и горели свечи. Крисания сидела в кресле лицом к двери, а шорох, который услышал Тас, был, по всей видимости, вызван се нетерпеливым движением. Жрица подперла подбородок рукой, и кендеру показалось, что она немного смущена и растерянна.

Но не это удивило Тассельхофа. Крисания изменилась! Куда подевались ее простые скромные одежды и строгая прическа. Теперь она была наряжена так же, как и остальные жрицы Храма, — в белое платье с богатым золотым шитьем и отороченную белым мехом накидку. Руки ее были обнажены, а на правом запястье Тас разглядел тонкий золотой браслет, который удачно подчеркивал белизну ее кожи. Пышные черные волосы Крисании, расчесанные на прямой пробор, свободно ниспадали на плечи, щеки разрумянились, а блестящие глаза были устремлены на Рейстлина, который сидел перед нею спиной к двери.

— Гм-м-м… — прошептал Тас. — Тика была права!

— Я не знаю, зачем я пришла сюда… — вновь заговорила Крисания.

«Зато я знаю!» — не без удовольствия подумал кендер и прислонился ухом к замочной скважине.