Чары Клеопатры

— Не преувеличивайте, хозяйка. С наркотой московские менты давно борются, и главное у них направление — отлавливать наркокурьеров из Афганистана и Таджикистана. Поверьте мне, у меня точные сведения. А то, что «феня» производится в Подмосковье, это только предположение капитана Чернова. Не надо пока суетиться. Вот прояснится обстановка, тогда решим, что делать.

— Я хочу съездить на похороны Подзольниковых. Выразить соболезнование, и, возможно, кое-что узнаю.

— Ни в коем случае! — запротестовал Турсункул. — Алевтина может догадываться, откуда ветер дует.

— Почему?

Турсункул виновато пожал плечами:

— Виноват я, хозяйка. Бес попутал…

— Ты использовал «феню», чтобы трахнуть ее?

— Говорю же — бес попутал.

— Ну, шакал. Ну, кобелина! Мало тебе других женщин? На вице-мэра позарился. Разве я для тебя завела дружбу с ней?! И вон чего натворил. — Она снова нервно прошлась по кабинету. И снова остановилась напротив, прожигая его гневно горящими глазами. — Ну, смотри у меня! Выкручивайся как можешь. Если жареным запахнет, ты первый сгоришь.

Глава 20 Испанские каникулы

После смерти Игоря Подзольникова Клеопатра особенно привязалась к дочке Ильина. Что же касается Светы, то она души не чаяла в новой жене отца.

Возвращаясь из банка, Алексей несколько раз заставал дома одну и ту же картину: Клеопатра и Света лежали на тахте перед камином. Света клала на ее живот свою голову, и они молчали.

Алексей от души радовался их дружбе, старался не нарушить их идиллии, уходил на кухню, а Света, когда он вдруг появлялся, даже ухом не вела.

Практически Света переселилась к ним в дом. Наташа поначалу возражала, не хотела отдавать девочку, грозила бывшему мужу судом и всяческими неприятностями, но за дело взялась сама Клеопатра, и с помощью кругленькой суммы в баксах, от которой Наташа только изумленно разинула рот, не в силах вымолвить ни слова, погасила конфликт. Но погасить конфликт с милицией теперь никак не удастся; производство «фени» надо свернуть.

— Все мы устали, нам надо отдохнуть, — сказала Клеопатра Алексею.

— А как же школа? — спросил практичный Алексей.

— Я все обдумаю, — ответила она.

В предвидении грядущих кровавых разборок Клеопатра решила удалить куда-нибудь подальше от «театра военных действий» самых дорогих ей людей — Алексея и Свету. Куда удалить — она пока окончательно не решила.

Оставалась еще грандиозная проблема: что делать с «феней»? Кому сбыть? Короткий период растерянности, когда новый наркотик проявил свои самые коварные свойства, прошел. О том, чтобы просто уничтожить запасы нового наркотика, не может быть и речи. Слишком большие деньги она в него вложила.

Клеопатра вызвала на «малый хурал» Турсункулова и Саркисяна. На повестке дня был один вопрос — судьба «фени».

Клеопатра подробно обрисовала ситуацию, не избегая острых моментов. Когда закончила, в кабинете наступила тягостная тишина. Такая тишина бывает только перед грозой.

— «Феня» — это бомба с тлеющим запалом, — наконец нарушил молчание Турсункул. — И самое страшное: мы не знаем, какой длины бикфордов шнур.

— Продавать «феню» нельзя. Это… кощунство. Это все равно что отрезать себе голову, — проговорил Саркисян.

— Саркис, не надо преувеличивать, — сказала Клеопатра.

— Ничего я не преувеличиваю. Прошу прощения, но вы оба не финансисты. Вы не понимаете, что продажей «фени» мы нанесем себе такой удар, от которого не оправимся.

— Если «феню» не продать, она в конечном счете нас погубит. Ты же знаешь, Саркис, какая вокруг нее заварилась каша.

— И не такое бывало. Расхлебаем и эту кашу, — ответил Саркис.

— Можно и подавиться такой кашкой, — напомнил Турсункул.

— Ты… лучше помолчи, — окоротил его Саркис. — Это ты во всем виноват, ты заварил эту кашу. А нам приходится расхлебывать.

— Это в чем же, Саркис, я виноват? — подозрительно тихим голосом спросил Турсункул.

— Сам знаешь.

— Нет, ты скажи.

— И скажу! — крикнул Саркис и вытер платком вспотевшую лысину. — Это ты, рапирист несчастный, фактически погубил мальчика, ты вызвал в этом городе цепь несчастий, которую теперь не разорвать.

— Нет, вы видали такого чудака на букву мэ? — обиделся азиат. — Это же надо уметь — все поставить с ног на голову! В чем моя вина? В том, что я способствовал распространению наркотика? Что благодаря мне рос круг покупателей?

— Послушай, Турсункул, не прикидывайся невинной овечкой. Без твоей дурацкой затеи в Королёве ничего бы не случилось. И вопрос о ликвидации дела теперь бы не стоял. Ты — убийца!

Вместо ответа Турсункулов встал и грозно пошел на банкира. Саркисян тоже встал, сжал кулаки.

— Эй, петухи! А ну по местам! — грозно прикрикнула Клеопатра.

Мужчины послушно сели на свои места.

— Делать вам нечего, корабль тонет, а они затеяли потасовку.

Саркисян и Турсункул сидели, опустив головы, как нашкодившие школьники.

— Теперь слушайте, что я скажу, — продолжила Клеопатра, — если мы срочно не избавимся от «фени», последствия могут быть очень серьезными. Я много думала над этим и пришла к выводу, что «феня» — чугунная чушка, висящая на шее. Если мы хотим выплыть, то должны срочно от нее избавиться.