Чароплет

Призрак простер ладонь над текущим текстом, готовясь втянуться в него, как в воронку, но в последний миг оглянулся.

Человек и призрак долго смотрели друг на друга.

— Прощайте, магистр, — наконец сказал Никодимус.

Лицо призрака стало отрешенным, потом задумчивым. «А может, душа не певец. А хор», — перекинул он Никодимусу.

И тут же, положив руку на лист, втянулся в стену.

Франческа проснулась в сизых предрассветных сумерках. Рядом лежал наконец заснувший Никодимус. После расставания с призраком в некрополе они с Франческой еще долго разговаривали — о Шенноне, о его жизни, трудах, кончине — пока обоих не сморил сон.

Франческа выбралась из кровати, не понимая, что ее разбудило. Не сновидение, не звук… что-то непонятное… странное.

Она постояла, прислушиваясь к себе — не хочется ли в туалет, — но, оказавшись на ногах, почувствовала тошноту. Как будто она снова на корабле и вернулась морская болезнь. Франческа села, недоумевая. Потом встала. Может быть, выпить воды, и тогда…

Сейчас ее вывернет. Она кинулась к балкону и, не добежав, согнулась пополам в коридоре. Долгие, мучительные спазмы. Ничего. Она все-таки добралась до балкона и перевесилась через перила. Во рту стало горько.

Когда она наконец выпрямилась, часто дыша, ее пробрал холодный соленый ветер. Стая чаек кружила над рыбачьими лодками, выходящими в море. Франческу тут же захлестнула новая волна тошноты, словно она качалась в одной из этих лодок вместе с рыбаками.

Над головой пролетели две чайки, мелькнув черными перьями в хвосте. И тут Франческа поняла. Никакая это не простуда и не грипп. И на корабле ее донимала вовсе не морская болезнь. Причина тошноты была настолько очевидна, что Франческа рассмеялась алыми огоньками. Вот почему ее организм не спешил возвращать себе драконьи возможности — у него нашлась задача поважнее. Будущее, за которое она дралась зубами и когтями, уже оформляется в ее следующем пациенте.

Она никак не предполагала такого исхода. Все-таки они с Никодимусом оба чарословы, а у пары чарословов даже возможность подобная отметается в зародыше. Но, с другой стороны, она ведь не совсем человек. А значит, общие законы к ней неприменимы.

Лавандовый звук заставил ее обернуться. Сонно моргая, к ней шел Никодимус. «Фран, что токое? — написал он. — Все хрошо?»

Она кивнула. «Чудесно. Утренняя тошнота — обычное дело. Мы еще только привыкаем друг к другу».

«Мы?»

Франческа спохватилась, что выдала множественным местоимением своего нового пациента. Взяв Никодимуса за руку, она приложила его ладонь к своему животу. Неведомые узы, связывающие их с Разобщением, теперь кардинально изменятся.

«Никодимус, — написала она, — я беременна».

Благодарности

Правду говорят, что первую книгу пишешь всю жизнь, а на вторую тебе дается год. Когда стало ясно, что «Чароплету» — быть, я понятия не имел, как можно произвести на свет второй роман в десятикратно сжатые сроки, одновременно пытаясь повышать писательское мастерство. Очень скоро выяснилось, что одному человеку этот титанический труд не под силу, не стоит и пытаться. А вот с армией друзей и коллег уже появляются шансы на успех.

В первую очередь, мое небольшое войско помогало пробудить фантазию и вдохновение. В частности, фраза «чтобы твое кладбище росло как можно медленнее» из первой главы навеяна сборником юмористических эссе доктора Оскара Лондона Kill as Few Patients as Possible. Прямой массаж сердца в той же главе почерпнут из описания данной процедуры в книге «Как мы умираем» (How We Die) доктора Шервина Нуланда. Способ устранения клапанного пневмоторакса в двадцать девятой главе я придумал, разглядывая иллюстрацию доктора Фрэнка Неттера к «Дренированию грудной клетки». Саванный Скиталец своим воздействием на сознание обязан «Человеку, который принял жену за шляпу» и «Музыкофилии» Оливера Сакса. Экстренная операция на мозге в сорок шестой главе появилась после прочтения статьи Д. Донована, Р. Мокена и Дж. Эклунда «Трепанационные отверстия и экстренная краниотомия: показания и методы» в журнале Military Medicine (171, № 1, 2006 год, 12–19). В основу нескольких эпизодов легли случаи из моей собственной практики, а также рассказы студентов-медиков и врачей, но я, разумеется, позаботился о том, чтобы исключить подробности, позволяющие узнать конкретных участников событий. В этом отношении мне было проще: выбрав местом действия воображаемый мир, населенный драконами и кобольдами, почти невозможно нарушить Закон о праве сохранения и защите данных медицинского страхования (HIPAA).

Открывает список тех, благодаря кому «Чароплет» все же появился на свет, его первая читательница — доктор Ася Агульник, щедрая на критику, похвалу и поддержку. Спасибо ей.