Чароплет

Никодимус поднялся на колени. Незнакомка сотворила магнусовый шар, и прицепив его на длинную фразу, обеими руками, с разворота, вкладывая в замах всю силу, влепила получившийся кистень в Никодимусов висок.

Франческа кинулась на нее, когда едва не обезглавленный Никодимус уже падал. Женщина занесла кистень снова, но Франческа прыгнула ей на плечи и повалила. Уже пригвождая ее к полу, она вдруг заметила, что зал опустел — лишь пара человек жались по углам.

А потом ее подбросила упругая магнусовая волна, швырнула на пол рядом с Никодимусом и плотно спеленала по рукам и ногам. Франческа, вскрикнув, начала выпутываться. Тщетно — заклинание не давало даже шевельнуться.

Никодимус лежал неподвижно, кровь из виска заливала пол-лица, однако он дышал и силился моргнуть окровавленным левым веком.

— Никодимус!

Он обернулся к ней, пытаясь сосредоточить блуждающий взгляд. Потом неуверенно, покачиваясь, сел — и тут над ним выросла незнакомка в ослепительном грозном сиянии магнуса и нуминуса.

Франческа сжалась в ожидании неминуемого рокового удара. Его не последовало. Лучезарная волшебница смотрела в другую сторону, в общий зал, и ее сияющий текст меркнул целыми пластами.

Франческу вновь накрыла волна слепоты, а потом она словно провалилась в пропасть и полетела, вертясь. Словно в калейдоскопе, замелькали картинки — непревзойденной красоты текстовая вязь незнакомки, залитое кровью лицо Никодимуса, исполинское тело с серой кожей, кишащей личинками-паразитами, которые пялились на нее белыми фасеточными глазами.

А потом золотая текстовая вязь растворилась, и наступила полная слепота.

Явился Саванный Скиталец.

Очнулась Франческа завернутой в жаркую колючую ткань. А еще она висела вниз головой, перекинутая через что-то твердое, впивающееся ей в живот. Она попыталась застонать.

Мир тут же перевернулся обратно, и ее усадили на каменистую землю. Еще через миг колючая ткань пропала, открывая полоску вечернего неба, стиснутого двумя деревянными домами.

Рядом опустился на корточки Никодимус. Над левым ухом багровел рубец, все лицо и плечи покрывала корка запекшейся крови. «Ты как?» — перебросил он Франческе.

Она окинула себя взглядом и ощупала, проверяя, все ли цело. «Нормально вроде. Что случилось?»

«Берр, — ответил Никодимус, оглядываясь через плечо. — Он забрал Альцыона».

«Альциона?»

«Мою едино утробную сестру. Видиом, до жидался чтобы я ее отвлек. Итти можешь?»

Франческа поднялась с широкого шерстяного пледа — вот, значит, в чем Никодимус вынес ее из таверны.

«У варот буча, — написал Никодимус, устремляясь по мостовой. — Стражники в панике. Думают, аффазию вызвали ликантрапы. Обыскивают город. Но мы можем укрытся в рыбацком квартале».

Подобрав плед, Франческа обнаружила в нем свой клинический журнал — наверное, Никодимус выхватил его у Лотанну во время побега из таверны. «Давай еще раз про Альциона», — попросила она, нагоняя Никодимуса.

«Это была Вивиан. Замаскированая субътекстами, за мысловатее которых я еще не видил. Даже глаза себе бельмами затинула, чтобы не про пускали обычный свет. Поразителная работа».

Франческа озадачилась. «Ты же говорил, что твоя сестра сейчас с кем-то там встречается в Огуне?»

«Улофка, надо полагать. Нашего агента обвили вокруг пальца».

«Но зачем ей маскироваться?»

«Думою, хотела подобраца ко мне по-ближе и разкроить череп. Ей почти удалось».

«Тогда понятно, почему она не боялась встречи с Тайфоном. Знала, что он ей нипочем. Но как ее одолел Скиталец?»

Никодимус поежился, прочитав. «Моя какография действует на нее как цынзура. Берр тоже какограф и тоже империц, да еще с читвиртичным восприятием, которым его надилил Тайфон, превращая в дракона. Берр единственный может ее обуздать».

«Тебе он ничего не сделал?»

Никодимус покачал головой. «Умолял меня его освабодить. Говорил, что иначе его сознание кристализзуеться. Не знаю, как это панимать».

У Франчески вдруг пронесся перед глазами кистень Вивиан, врезающийся Никодимусу в висок. «Я должна осмотреть твою рану, — перебросила она ему. — Ты отключался после удара?»

«Да, не на долго, — ответил Никодимус, не сбавляя шага. — Посмотришь, когда укроимся».

Но Франческа уже развернулась в обратную сторону. «Идем в лечебницу. Там нас спрячут от стражников».

Никодимус с сомнением сдвинул брови. «А что, клиррикам можно доверять?»

«Ни иерофанты, ни волшебники им не указ. И там уж точно будет надежнее, чем за какой-нибудь рыбацкой хижиной».

После недолгого раздумья Никодимус кивнул. «Хорошо, но дожждемся темноты. Тогда я смогу вос пользоваться хтоническими закленаниями».

Франческа закусила губу, глянув на небо. До темноты оставалось добрых полчаса. «Из-за своего пристрастия к ночной жизни ты скоро света белого невзвидишь». Никодимус потер ладонью лоб. «Фран, я ценю твое остро умие, но давай не сечас».

«Хорошо, тогда пойдем в лечебницу. — Она помолчала. — Голова болит?»

Никодимус сделал большие глаза и показал на рубец над ухом.