Чаролом

– Всё началось после вашего столкновения в Порту Милосердия, – сказал Холокаи. – Вот только я не знаю, что именно случилось тогда между вами. Ты должна мне рассказать.

– То есть я должна посвятить тебя в наши семейные дела? – насупилась Франческа.

– Да мне, в общем, всё равно, – он пожал плечами и ухмыльнулся. – Это же ты спросила меня о том, как вышло, что культ поклоняется Леа. Но для этого мне нужно точно знать, что произошло в Порту Милосердия.

Франческа задумалась, на глазах мрачнея. В конце концов, Холокаи у неё в кулаке, пожалуй, не будет большой беды, если он узнает правду.

– Хорошо. Шестнадцать-семнадцать лет назад мы с Леа много спорили о том, как следует лечить её болезнь. Я уговорила дочь поступить в целительскую академию Порта Милосердия. Думаю, она согласилась только для того, чтобы доказать мою неправоту. Леа не волшебница, однако для отпрысков влиятельных людей там могут сделать исключение. Она с грехом пополам проучилась два года, жила при этом самостоятельно, и, полагаю, мы обе вздохнули с облегчением.

Франческа увидела, как Лоло пытается утянуть Тэма под воду. Друид поддался, притворившись, что тонет. Через несколько секунд они оба вынырнули, хохоча и отплёвываясь.

– Леандра встретила молодого человека. Его звали Тенили. Эдакий богатенький красавчик, купчик из Беш-Ло. У него имелись связи и в Поруе Милосердия, и в Верданте. Леа с Тенили стали любовниками, разумеется, она ничего не сказала ни мне, ни отцу. Затем Тенили объявил, что хочет жениться на ней и увезти в Вердант. Чего Леа не знала, так это того, что в действительности он был вердантским богом ветра. Из младших, зато очень древний. Чтобы скрыть от неё красное свечение богозаклинания, он наложил на себя хитроумные субтексты, – Франческа взглянула на Холокаи. – Он служил посланником вердантскому пантеону, жреческой касте и наиболее сильным орденам шаманов-чарословов. Однако метазаклинания Вивиан изменили общественный уклад Верданта. Боги хирели, тогда как чарословы получали всё больший и больший вес. Особенно это касается волшебников Верданта. Они стремились ослабить свой пантеон и его шаманов. Тенили оказался в политической изоляции, он со дня на день ожидал нападения и уничтожения. Упредив удар, бог и его верующие бежали в Порт Милосердия, где и поселились изгнанниками.

– Леа это знала? – посуровел Холокаи.

– Нет, – Франческа покачала головой. – Тенили управлял легальным торговым домом, но мои агенты уличили его в сношениях с императорским двором. В то время мы с Никодимусом как раз обменялись полномочиями хранителей Иксоса. Настал мой год присматривать за архипелагом, и я отплыла для расследования в Порт Милосердия. Выяснилось, что наши отношения с Леа стали ещё больше напряжёнными, но я не понимала, почему. Однако затем вышла на Тенили и узнала, что он подрядился доставить Леандру императрице, за что ему было обещано снятие опалы.

– Что же, – Холокаи поморщился, – это многое объясняет… в поведении Леа.

– Дальше – больше. Завязалось нешуточное противостояние между Тенили и мной. Двое моих агентов раскрыли его истинную личину, но он убил их прежде, чем они успели отправить мне донесения. Бог уже уговорил Леандру бежать с ним в империю, хотя ума не приложу, как она рассчитывала удрать от меня. В общем, в утро побега он забрал её в свой торговый дом. Понимаешь, ей ведь было всего шестнадцать. Уже тогда внутри неё сидел железный стержень, но девочке не хватало нынешней её мудрости и циничности.

Бог-акула согласно кивнул.

– Итак, я узнала о смерти своих агентов. Поняв, кто скрывается под личиной Тенили и что он намеревается сделать с моей дочерью, я со всех ног бросилась в торговый дом. Его охранник, шаман-оборотень, бывший в услужении Тенили, только что убил моего единственного выжившего агента и тем самым к большому своему сожалению, спровоцировал мою трансформацию в дракона, – Франческа тяжело вздохнула. – Никогда не пытайся отнять у драконицы её дитя. Я убила оборотня и принялась крушить торговый дом. Тенили, сообразив, что происходит, признался во всём Леандре и начал умолять её о прощении, обещая, что перейдёт на сторону Лиги и вступит в иксонский пантеон. Она была влюблённой дурочкой и поверила. Но дракон во мне желал одного: мести. Я погналась за Тенили. Он был богом воздуха, очень шустрым, попытался спрятаться за спиной Леандры. Та в отчаянии умоляла меня пощадить своего возлюбленного. Но я схватила его и… сожрала.

– А что ещё тебе оставалось с ним делать? – безрадостно усмехнулся Холокаи. – Кому и знать толк в пожирании врагов, как не богу-акуле, верно? – он посмотрел на Лоло. – Ты жалеешь о содеянном?

– Должна бы, но… Положа руку на сердце, я жалею только о том, что совершила это на глазах Леандры. Он собирался продать мою дочь Империи, разве можно было оставлять его в живых?

– Теперь ты смекнула, почему я пойду на всё ради моего мальчика?

– Может, ты и не такая уж скудоумная рыба. Иначе зачем, по-твоему, я затеяла эту встречу?

– У тебя всё равно нет на него прав.

– Мы оба хотим лучшего для наших детей. И можем помочь друг другу.