Чародейский рок. Чародей и сын

   — О прекрасная дева, я ни за что на свете не причиню тебе зла — но кровь вытекает из моего сердца по каплям, и только ты можешь помочь мне.

Удивительно, но боль, сжимавшая его сердце, почему–то уже пошла на убыль.

Девушка посмотрела на него широко раскрытыми глазами, махнула рукой так, будто набросила на себя вуаль, — и предстала перед Магнусом в платье из богатой алой ткани. На ее бедрах лежала золотая цепочка в форме буквы Y.

   — Но, добрый господин, зачем тебе меч, зачем этот рябиновый шит? Они не нужны тебе!

   — Этот щит, госпожа, защищает мое сердце.

   — Если надеешься получить от меня исцеление, ты должен открыть передо мной свое раненое сердце. — Она шагнула к Магнусу и протянула ему руку. — Ну же, опусти свой щит.

Магнус сам не понял, как оказался на земле. Рука красавицы коснулась щита — и Магнус покорно выпустил его лямки из онемевших пальцев.

   — Пойдем же. — Она снова протянула ему руку, и он сжал ее. Медленно, шаг за шагом, они спустились к озеру. Красавица подняла принесенную Магнусом омелу. — Это твой дар, любезный господин, — и твое исцеление. — Она взяла его за руку и повела в воду. — Ты должен верить мне, — сказала она тихо, — иначе я тебе Ничем не помогу.

Не спуская глаз с красавицы, Магнус послушно переставлял ноги и думал, что не смог бы сопротивляться, даже если захотел бы. Воды озера сомкнулись над его головой.

Веке смотрел и ждал. Он был готов броситься в воду и спасти тонущего Магнуса. Но не успело пройти и трех минут, когда робот увидел, как в предрассветных сумерках девушка и Магнус выходят на берег островка, расположенного довольно далеко от берега. На островке возвышался небольшой холм. Девушка подошла к холму, и в нем открылась дверь. Она впустила раненого чародея, вошла сама и закрыла за собой дверь.

Веке переключился на режим ожидания, довольный тем, что сын его хозяина хотя бы временно в безопасности — по крайней мере физически. Теперь оставалось только ждать развития событий.

А для Магнуса события развивались чудесно и необыкновенно приятно. Дева Озера сняла с него камзол, приготовила из омелы мазь и втерла ее в кожу груди над левым соском. Затем она провела Магнуса в соседнюю комнату, где стояла низкая кровать с пуховой периной. Казалось, эта кровать площадью с целый акр. Рядом в очаге пылал огонь.

   — Ложись, сэр рыцарь, — негромко проговорила она и помогла Магнусу улечься.

Он не чувствовал своего тела, а его разум был близок к полному забытью. Как в тумане, он ощущал, как нежные руки раздевают его. А потом он уснул.

Ему снились сны. Ничего конкретного — никаких ясных картин или знаков, только мелькающие образы проносились по его сознанию, на считанные мгновения привлекали внимание — и исчезали: женщина–молочница, пытавшаяся очаровать его и привязать к себе, женщины–развратницы из Плавучего Мира, ведьма из башни и та красавица, которая оставила его горевать на берегу озера. Каждый образ вызывал боль. Вначале боль была острой, а потом отступала, затем наставал черед новой боли, и всякий раз она была острее прежней. Образ жестокой красавицы вызвал такую мучительную боль, что, казалось, выдержать ее невозможно, но и она — о чудо! — стала слабеть и вскоре исчезла совсем. Лицо беспощадной возлюбленной Магнуса превратилось в разноцветные вихри. Чудесные ароматы, сменяя друг друга, окутали его. Он купался в прекрасных ощущениях. Казалось, кто–то гладит его кожу — так нежно, так ласково, что в этом было, пожалуй, что–то греховное, но нет, какой же грех может прийти во сне? Сны приходили помимо воли Магнуса, и не было ничего порочного в том, что он наслаждался дивными ощущениями, редкими мгновениями радости, волнами восторга, которые наплывали, отступали и наплывали вновь…

Он совершал долгое, плавное парение в нежном, бархатном забытьи.

Его сомкнутых век коснулся солнечный свет, и мир стал багряным. Магнус открыл глаза и увидел, что лежит на широкой пуховой перине. Комнату наполняли лучи солнца, проникавшие в высокое окно, расположенное почти у него над головой. Магнус лежал не шевелясь, думал, вспоминал…

Он резко повернул голову.

Она лежала рядом с ним. Более прекрасного лица он никогда не видел. Пухлые губы дрогнули, огромные глаза весело блеснули.

   — Ты здоров, чародей? — с искренней заботой поинтересовалась красавица.

Услышав ее голос, Магнус забыл обо всех тревогах. Он облегченно вздохнул и понял, что совершенно здоров, цел и невредим.

   — Да, госпожа. Никогда в жизни не чувствовал себя лучше.

   — Рада слышать это, — проворковала она, приподнялась и запечатлела на его губах долгий, страстный, любовный поцелуй. Затем она отстранилась, улыбнулась, рассмеялась, откатилась к краю кровати, встала, одернула и расправила платье и, шагнув к арке, соединявшей между собой комнаты, воскликнула: — Пойдем, господин! День в разгаре, а ты здоров!