Чародейка с задней парты

Будучи хорошей дочерью, Тыковка не стала расстраивать родителей и продолжала прилежно ходить на тренировки. Здесь к ней привыкли как к неотъемлемому штриху пейзажа и относились по-свойски.

Макс подкатил к Тыковке и попросил:

— Слышь, будь другом. Одолжи моей подружке коньки, а я тебе «сникерс» куплю.

— Бери, — охотно согласилась Тыковка.

Ботинки оказались слегка великоватыми.

— Пара недель — и будешь кататься. Лучше меня тебя никто не научит. Гарантирую, — похвалялся Макс, пока Июлька возилась с застёжками.

— Чего тут учиться? Оттолкнись ногами и катись, — сказала Июлька, не выказав ни малейшего почтения к учителю.

Она и в мыслях не имела сбивать с него спесь, просто катание на роликах выглядело довольно несложной штукой, как по земле ходить.

— Это только так кажется. Сама ты и пару метров не проедешь, — заявил уязвлённый тренер.

— Как нечего делать, — фыркнула Июлька.

Такое непочтительное отношение раззадорило роллера со стажем.

— Хорошо. Давай на спор. Если сумеешь доехать вон до того угла, я тебе куплю ролики, — щедро предложил Макс. — А если нет, то ты меня поцелуешь.

— Размечтался, — усмехнулась Июлька.

— Ну что, слабо? Жалко, что этот придурок Ермолаев не увидит, — сказал Макс.

— Вася не придурок, — оборвала его девочка.

— Это тот пацан, который придумал реактивные присадки? Занятный парнишка, — встрял в разговор старшеклассник по имени Дима.

Макс не мог оставить его реплику без внимания. Дима был здесь непререкаемым авторитетом не только потому, что учился в одиннадцатом классе. Общительный и жизнерадостный, он преуспевал во всех видах спорта, даже имел титул мастера спорта по плаванию.

— Ты его просто не знаешь. Шизик полный. Тупой, как сибирский валенок. Из двоек не вылезает, — сказал Макс, чтобы развенчать соперника.

— Он талантливый, а тебе просто завидно, — вступилась за друга Июлька.

Девочка даже не подозревала, насколько она права. Её слова подействовали на Ливнева, как угроза на каракатицу. Из него тотчас Из него тотчас выплеснулась чернота.

— Да ты сама такая, как он! Крутую из себя строишь? Ладно. Если доедешь до угла, я признаю, что Ермолаев гений — сказал Макс.

— И купишь мне коньки; — добавила Июлька.

— С превеликим удовольствием. А если нет, то ты скажешь Ермолаеву, что он урод и недоумок. Поцелуй — само собой.

Июлька не сомневалась в победе. До угла было рукой подать. К тому же она так разозлилась на Ливнева, что просто не могла отказаться от спора.

— Все свидетели, — громко призвал Макс.

В здешней тусовке всегда были рады зрелищу. Июлька встала на коньки и с первого шага поняла, что погорячилась. Даже в одном тапке-скороходе она чувствовала себя увереннее. Обутые в коньки ноги скользили вперёд, нисколько не заботясь, что тело за ними не поспевает. Июлька выгнулась дугой, чтобы удержать равновесие, но переборщила и стала заваливаться назад. Она замахала руками, словно ветряная мельница, но и этот манёвр не помог. Ноги разъехались в разные стороны. Она снова прогнулась, в позе больного, скрюченного тяжёлой формой радикулита, проехала пару метров и бесславно грохнулась на асфальт.

Ливнев смотрел на неё с ехидной улыбочкой.

Июлька разулась и босиком пошла к скамейке, под которой оставила туфли.

— Ну что? За проигрыш надо платить, — напомнил Макс.

Июлька молча обулась, подошла к нему и чмокнула в щёку так, что ни у кого не осталось сомнений, бородавчатую жабу она поцеловала бы с большей теплотой.

— Так не считается. Давай по-взрослому, — сказал Ливнев.

— Такого уговора не было, — отказалась Июлька.

— У тебя ещё должок остался. Ермолаеву сказать, не забыла?

— Вот приду домой и скажу.

— А откуда я узнаю, что ты меня не обманула? Нет уж, давай при свидетелях. Кто со мной? — Макс вопросительно посмотрел на собравшихся.

Старшеклассники оставили его призыв без внимания, а представители шестых и седьмых классов колебались. Макс был среди них заводилой. Ссориться с ним никому не хотелось. К тому же новенькая сама нарвалась. В общем, поддержать Макса согласились четыре человека.

— Неужели вам нравится смотреть, как кого-то унижают? — спросила Июлька.

— А не надо было спорить, — резонно заметил ближайший прихлебатель Ливнева Юрка Сорокин, по прозвищу Сорока.

Шли молча. Июльку вели, как партизана на расстрел. Она чувствовала себя одновременно и злой, и несчастной. Если бы она могла, то превратила — бы Ливнева в таракана. Но Дневник был надёжно спрятан под подушкой дивана.

Дойдя до дома на Вишнёвой улице, Июлька не узнала двора. Вместо бурьяна перед домом красовался коротко стриженный газон.

«Никак бабушка всё же принялась за волшебство?» — воспрянула духом девочка, но искорка радости тотчас угасла. Июльке предстояло сделать самый паршивый поступок в жизни. Она обернулась к Ливневу.

— Пожалуйста, давай отменим этот спор. Я сделаю всё, что хочешь, только не это, — взмолилась девочка.

— Уговор дороже денег, — жёстко отчеканил Макс.

Презирая и ненавидя себя, Июлька вызвала Васю на улицу.

Увидев группу ребят во главе с Максом, тот почуял недоброе. Все молчали. Вася переводил взгляд с одного лица на другое. Макс подтолкнул Июльку в бок: