Чародейка

— Итак, милорд, слушайте внимательно. Теперь мы отправляемся во дворец. Там мы пробудем два или три дня. После чего ваша карета с вещами и свитой отправится домой. По дороге она заедет сюда для ночлега. Вы можете ждать здесь, либо отправляться домой. В любом случае, когда слуги вновь увидят вас, то будут узнавать, повиноваться, короче, вести себя так же, как и раньше. Они будут в уверенности, что сопровождали вас на бал и обратно. Поэтому я бы рекомендовала вам спокойно подождать их здесь. И как ни в чем не бывало вернуться домой, в свой замок. Рассказывать о произошедшем… Ну, вы сами понимаете, какое это вызовет отношение. В лучшем случае, все сочтут это шуткой. Если хотите, я сделаю так, что вы забудете вообще эти дни. Нет? Как хотите. Не держите зла, милорд. Ради высокой и благородной цели мы вынуждены пойти на данный подлог. Обещаю вам, что мы не будем совершать порочащих ваше имя поступков.

Во дворе уже ждала карета. Саймон помог Лайзе подняться внутрь, после чего залез сам.

— Трогай!

Карета, запряженная шестеркой лошадей, в сопровождении фургона и полутора десятка верховых направилась по дороге в Асторию.

Саймон разглядывал спутницу. Ее волосы превратились из белоснежных косичек в сложную высокую прическу. Брюки и водолазка уступили место роскошному голубому платью, расшитому бриллиантами. Шею украшало жемчужное колье. Ноги обулись в усыпанные жемчугом туфли.

Сам бард также сменил одежду и примерил строгий черный камзол с расшитыми серебром позументами, узкие черные брюки и высокие кавалерийские сапоги. На расшитом серебром поясе висел наградной кинжал. Дополнял образ герцога короткий плащ темно-синего цвета. Черную шляпу с белым пером бард держал в руке. Другой рукой он периодически трогал лицо.

— Это временный эффект, — сообщила чародейка, заметив движения спутника. — Дня на три-четыре. Потом морок сойдет, и лицо вновь станет прежним. Вообще, оно и сейчас прежнее, изменение внешности — это иллюзия, которая существует лишь в глазах смотрящего. Ну, если точнее говорить, то в мозгу, потому что ощупывание тоже обманется. Твое лицо герцога — это психическое воздействие на окружающих. Те, кто не знает герцога в лицо, или видели лишь мельком, будут принимать нас за фен Бриассонов, основываясь на том, что нас представят как фен Бриассонов, и даже не подумают о подмене. Те же, кто хорошо знает герцога и его супругу, будут видеть то, что ты видел сам в зеркале — хорошо знакомый им облик герцога. А знания, которыми с нами так любезно поделились милорд и его жена, помогут нам вести себя естественно. Мы знаем дворцовые правила, знаем подробности личной жизни. Мы выглядим как герцог и его жена. Так что мы теперь — герцог и герцогиня.

— А если нас познакомят с кем-нибудь, а потом эти знакомые встретят настоящего герцога? Они заметят разницу?

— С чего бы? А даже если и заметят, ну, максимум скажут что-нибудь вроде: "Ой, милорд, как вы изменились, вас не узнать". Все. Людям гораздо легче поверить в то, что герцог немного изменился, чем в то, что это вовсе не тот человек. Скорее, они усомнятся в своей памяти!

— А сам герцог? Он ведь не будет их знать.

— Что-нибудь придумает. Знаешь, сколько у них таких поверхностных знакомств? Всех и не упомнишь.

— Ну хорошо. А если при дворе будет маг? Он почувствует наведенную иллюзию? — обеспокоился Саймон.

— То, что будет — это точно, и не один, а вот почувствует — вряд ли. Это нестандартное для Лиры воздействие. Оно сильно отличается по сути от тех практик, что используют местные. Это вообще не магия, я ведь не волшебница.

— Саймон, а расскажи про битву у Полле? — спросила Лайза. — А то ехать долго.

Бард лениво приоткрыл один глаз.

— С удовольствием. Значит, так. Битва эта состоялась почти семьдесят лет назад. Близ деревеньки Полле, как понятно из названия. Сражение явилось центральным в двухлетнем Споре в долине. Война эта началась из-за пустяка — королевство Ардаст и республика Колгар поспорили из-за прав на дельту реки Ар. Дело в том, что оба расположены на берегах этой реки, оба имеют выход к морю, и раньше жили мирно, вели торговлю. Но вот, кому-то спокойно не усиделось. Начались мелкие стычки, провокации, дипломатические споры, обмен возмущенными нотами, и пошло…

— А кто жил в дельте?