Чародей звездолета ''Посейдон''

Один из стражников-мужчин повернулся к Элен с рассерженным видом. На его мужественном, крепком лице с темными рубцами не было и намека на то, что он видит в Элен женщину. Он резко сказал:

– Цепи рабства, разбиваемые двуглавым топором свободы. И еще мы не любим, когда нас называют грабителями.

– Ну, так в самом деле, – решил уточнить Рэндолф, как будто он участвовал в научной дискуссии. – Так кто же вы такие?

– Члены правительства Галактики – вот кто настоящие грабители. Они присвоили себе власть, которая по праву принадлежит народу Галактики. Они выдумывают и издают целые системы несправедливых законов, содержат чудовищно быстро растущие вооруженные силы. Они извратили все идеалы свободы и гуманности!

– Вы очень хорошо сказали, – обрадовался Рэндолф.

Хаулэнд знал – профессор сейчас подумал о фонде Максвелла и о той горькой пилюле, которую он сам получил от правительства.

– Так вы благородные разбойники, как древний Робин Гуд, да? – вдруг спросил Хаффнер. – Знаешь, приятель, я тоже не в восторге от правительства. Меня лишили работы, просто выбросили на помойку и обрекли на пьянство. Со мной у вас не будет никаких проблем.

Девушка из охраны почему-то засмеялась, услышав последние слова Хаффнера.

Думая об Элен, Хаулэнд спросил:

– Что будет с нами?

– С вами? Что вы имеете в виду? Фронт свободы относится враждебно только к правительству и его прихлебателям. Людей, подобных вам, мы просто презираем, потому что вы год за годом избираете одних и тех же бесчестных правителей. Но мы не собираемся убивать вас – если это то, что вас интересует и чего вы боитесь.

Хаулэнд обнял Элен и почувствовал ее частое, прерывистое дыхание.

Волна нежности к ней снова охватила Питера, он теперь твердо знал, что любит Элен. И если кто-нибудь попробует причинить ей зло, он будет беспощаден и убьет обидчика. Пришедшая в голову мысль не показалась Хаулэнду странной и несовместимой с его званием доктора наук.

В это время появились трое мужчин, двигавшихся, как тени, – быстро и бесшумно. Один из них держал оружие, нацеленное на спину другого, а третий шел с таким видом, как будто он только что покорил всю Галактику.

Заговорил третий.

– Этот человек по имени Варнер, – сказал он, показывая на пленника, лицо которого было мертвенно-бледным от ощущения приставленного к его спине оружия, – говорит, что он чуть не запер всех вас четверых в камерах.

За что?

Отвечал ему, конечно, Рэндолф:

– Мы не знаем. Как мы предполагаем, он или допустил ошибку, или сошел с ума. Скорее всего, он просто ошибся. Вы – те люди, которых он искал.

Глядя на Варнера, Хаулэнд почувствовал некоторую жалость к нему, несмотря на то, что тот так жестоко поступил с ними, прикрываясь внешним дружелюбием. Но все же это был живой человек.

– Может быть. Он мерзкий флотский шпион. Но мы не убиваем, если в том нет необходимости. Что касается вас, то вам придется подождать здесь, пока не появится наш корабль.

– А как насчет пассажиров? – спросил Хаффнер. – Они, наверное, хотели бы знать, что происходит...

Собеседник ученых засмеялся. У него были хорошие зубы, энергичный рот, нос строгой формы и узкие горящие глаза. Одет он был в серый пиджачный костюм, на ремне, обвивавшем талию, висело оружие. Он ответил Хаффнеру:

– Пассажиры ничего не знают. Им вообще не до того! Они, как безмозглые бараны, собрались вокруг динамиков и в большом салоне и, затаив дыхание, ждут результатов мелочной игры. А настоящая игра здесь – здесь происходит большая игра.

Рэндолф, улыбнувшись, сказал:

– Вы замечательно говорите.

– Не могли бы вы сказать мне, мистер... – снова заволновался Хаулэнд.

– Можете называть меня Марко. Это не настоящее мое имя, но все знают меня как Марко.

– Не станете же вы отрицать, что ваши люди тоже купили лотерейные билеты?

– Конечно, нет. Мы это сделали, чтобы выглядеть, как все беззаботные туристы.

Стелла, должно быть, сейчас подходит к микрофону в большом зале.

Громкоговорители были включены на всем пространстве звездолета, кроме рубки управления. Здесь находился капитанский мостик, это место считалось святая святых на корабле. Хаулэнд, волнуясь, сказал:

– Мистер Марко, у нас с вами нет претензий друг к другу – не разрешите ли послушать, как будет проходить большая лотерея?

Марко фыркнул, выражая презрение к таким ничтожным интересам. А потом сказал:

– Аларик, включи трансляцию из парадного зала. Мне надо знать, что делает там капитан и заняли ли свои места блеющие бараны.

Один из стражников бросился выполнять приказание. Динамик, установленный в стене далеко от главных приборов управления кораблем, ожил.

– Я бы хотел находиться там, – сказал Хаффнер, – и видеть лица тех, кто будет выигрывать.

Хаулэнду вместо громкого треска, доносившегося из динамика, слышалась песня, где были такие слова: «Из всех звезд Галактики она – единственная для меня». Ему казалось, что все вокруг тоже слышат музыку и пение.

– А теперь я с удовольствием представляю молодую леди, которая будет объявлять счастливых обладателей...