Чародей в ярости. Чародей-странник

— Быть может, и так, но ты забываешь о существовании Зла. Настоящего Зла. Злых духов. — Род обернулся и заметил Фларана, подумал о том, что хотел сказать, и решил в присутствии Фларана об этом промолчать. — Конечно, способность творить добро дана всем людям, но у некоторых эта способность погибает уже тогда, когда им исполняется два года от роду. Она похоронена так глубоко, что ее уж и откопать невозможно. Такие люди вырастают и взрослеют убежденными в том, что на добро не способен никто. Сами они не умеют любить и дарить любовь — вот и думают, что все, кто толкует про любовь, только притворяются. — Он вдохнул поглубже и продолжал: — Но об этом говорить не обязательно. Сейчас лучше всего подходит слово «соблазн». Альфар поддался искушению творить заведомо злые дела, потому что ему приглянулась мысль о власти. И вот теперь, когда он испытал вкус власти, он сделает все, что угодно, лишь бы не отказываться от нее. Ему все равно, кого обидеть, сколько человек убить, сколько и кому он принесет страданий. Все кажется ему лучше, чем снова стать таким, каким он некогда был — обычным, неприметным человеком, которого скорее всего мало кто любил.

Фларан замер и смотрел на Рода широко открытыми глазами.

— Но все же не забывай: он — человек, — напомнил Роду Саймон. — Разве это ничего не значит для тебя, друг Оуэн?

Род покачал головой:

— Не забывайся, Саймон. Только оттого, что ты его почитаешь человеком, он не станет почитать таковым тебя. Он на такое не способен: люди для него — не более чем стрелы для арбалета, нечто такое, что можно использовать, а потом забыть о его существовании. Он, ничтоже сумняшеся, заглядывает в чужие мысли и навязывает людям свои собственные. Неужели он не понимает, что эти люди — живые? — Род покачал головой. — Нет, не понимает, иначе не творил бы столько зла. У него явно нет совести. Он истинный злодей.

— И тем не менее он человек, — робко вставил Фларан. — Человек, а не дьявол, сударь Оуэн.

— Телом, может, и не дьявол, — проворчал Род. — Не думаю, что у него растут рога или хвост. А вот душой…

— Но душа у него есть, — умоляюще проговорил Фларан. — Понимаете… быть может, он злой человек, но все-таки… человек.

Род глубоко, с дрожью вдохнул и медленно выдохнул:

— Друг Фларан… Умоляю тебя, перестань! Я видел деяния Альфара и его прихвостней! Давай не будем говорить о его человечности.

Фларан молчал, только смотрел на Рода широко открытыми глазами.

Род забрался на козлы и взял в руки вожжи. Он ударил ими по спине Векса, и конь-робот тронулся с места.

Когда молчание стало совсем уж неловким, Род спросил у Фларана:

— А тот толстяк крикун, что был во главе толпы, — откуда он узнал о том, что ты — чародей, Фларан?

— Ну… услыхал, как про то говорили мои соседи. Наверное…

— Вряд ли, — нахмурился Род. — Он ведь не из вашей деревни. Как же он сумел так быстро выведать все местные секреты?

— Я так думаю, — сказал Саймон, — что у Альфара достаточно помощников из числа ведьм и чародеев средней руки. Наверняка они расхаживают по княжеству и читают чужие мысли, а самая главная их задача — выслеживать тех, кто наделен магическим даром.

— Вот как? — Род насторожился, но постарался не выдать волнения. — Откуда ты про это знаешь? Слыхал, что ли?

— Да нет, не слыхал. Просто время от времени чувствовал, как словно бы кто-то прикасается к моему разуму, будто ищет кого-то. Не меня, а кого-то вообще. Ну и порой мне случалось перехватывать мысли двоих чародеев про то, что такой-то, дескать, и такой-то наделены магическими талантами.

— Но как же они тебя не выследили? — изумленно спросил Фларан.

Саймон улыбнулся:

— Я ведь уже говорил, что в чародействе не силен. Да и тот дар, которым владею, научился прятать. Стараюсь думать, как думают все, — так, чтобы снаружи, так сказать, мысли мои были спокойные, самые простые. Это помогает держать себя в руках и не проговариваться. Будешь думать, как обычный человек, — и вести себя станешь так же.

Фларан кивнул, не спуская глаз с Саймона:

— Я это запомню. Надо послушаться твоего совета.

— Послушайся. Это избавит тебя от многих бед. Прямо с этой минуты веди себя как простак — никогда ведь не угадаешь, в какое мгновение лазутчики Альфара возьмутся подслушивать твои мысли.

Фларан вздрогнул, оглянулся через плечо, весь сжался.

— А уж тебе, дружище Оуэн, бояться совсем нечего, — заверил Саймон Рода. — Ни один лазутчик сроду не догадается даже о том, что ты вообще существуешь!

Фларан изумленно посмотрел на Саймона, перевел взгляд на Рода:

— Это как же?

— Ну я… невидим. То есть для тех, кто умеет мысли читать, — ответил Род как можно более небрежно и постарался сдержать прилив злости. Как же Саймон посмел проговориться! «Так тебе и надо!» — подумал он, стараясь успокоиться. Это было верно: не стоило так откровенничать с первым встречным. Но Саймон был настолько дружелюбным и приятным человеком…

— Вот бы и мне так! — вскричал Фларан. — Скажи! Как ты это делаешь?

— Хороший вопрос, — проворчал Род. — Но ответа нет. Просто, наверное, все из-за того, что я вообще не очень люблю людей.

Фларан в ужасе уставился на него.