Чародеи (сборник)

Еще во время своей первой тренировки в пустыне, немного попрактиковавшись в боевой магии, он перенесся на несколько миль южнее, к руинам. На открытом пространстве было удобно упражняться с силой Источника, здесь же, ощущая себя пусть немного, но отгороженным от мира, было удобнее думать. Стены приносили чувство защищенности, спокойствия. Здесь находились остатки какого–то большого строения — вероятно, замка или даорца, а может быть, и крупного храма с пристройками. От небольших построек, которые раньше, вероято, окружали центральное строение, ничего не сохранилось, кроме холмов из мусора и щебня, но стены дворца еще стояли. Потолки по большей части рухнули, хота и не везде. Обычно Дэвид, воспарив на Крыльях Ветра, устраивался на остатках какого–нибудь балкона и любовался пустыней, либо, расположившись внизу, спиной к стене, расписывал заклинания, которые позже собирал и превращал в свои подвески. Здесь, в тени полуразрушенного здания, работалось куда лучше, чем в особняке Идэль, где постоянно толпилась куча народу, и обязательно находился кто–нибудь, кому требовалось пообщаться с женихом принцессы сию же секунду. Ничто не мешало ему послать просителей подальше, но мысль в любом случае оказывалась сбитой, и приходилось вновь ее ловить, а это раздражало. В пустыне таких проблем не возникало. Здесь было хорошо, спокойно и безлюдно. Но ничто не вечно, и приятные минуты этой жизни всегда проходят быстрее, чем неприятные. В тот день — второго октября, через пять дней после «откровенного» разговора с Ксейдзаном и Тахимейдом, за четыре дня до открытия сената — ничто не предвещало неприятностей. Дэвид еще не закончил заниматься подвесками — количественно свою старую норму он уже набрал и даже превысил, но после инициации в Кильбренийском Тертшауре его Дар значительно возрос, и, как следствие, увеличилось и количество заклинаний, которые он мог носить при себе в «запакованном» виде. Создавать подвески по принципу тяп–ляп, лишь бы хоть что–то да было, он не хотел, и подошел к этому вопросу творчески и со всей серьезностью. В результате время, которое он потратил на заполнение своих арсеналов, сильно затянулось — но, как уже говорилось выше, Дэвиду нравилось работать здесь, в тишине и покое.

Он сидел на ступеньках лестницы, которая когда–то вела со второго этажа на третий, и набрасывал в принесенной с собой тетради схему заклинания, которое должно было стать его семнадцатой подвеской, и временами, отрываясь от листа, задумчиво поглядывал на огромное пустое пространство в центре замка. Внизу — кучи мусора, у стен, на разных уровнях — остатки балок и перекрытий. Первый этаж замка полностью ушел в землю. Дэвид смотрел на все это, но почти не замечал — его мысли витали в мире магических формул. В какой–то момент его размышления были нарушены. Внизу, у основания лестницы, в том самом проеме, через который Дэвид проник в замок, изменилось освещение. Стало темнее: проем закрыла мужская фигура. Пришелец молча стоял и смотрел вверх. Лицо его не выражало никаких эмоций.

В первые несколько секунд Дэвид его не узнал — не потому что имел плохую память на лица, а потому что этому человеку здесь было совсем не место, он выглядел лишним, словно призрак, восставший из прошлой жизни. Но потом Кантор кен Рейз изогнул губы в улыбке — и узнавание наступило, хотя Дэвид все еще немог поверить своим глазам. Откуда он здесь? Как он сюда попал?… Мозг отчаянно цеплялся за бессмысленные вопросы, не желая видеть правду — более чем очевидную.

— Я наблюдал за тобой сегодня, — сообщил Кантор. Кажется, ты стал намного сильнее. Это хорошо. — Он улыбнулся еще шире. — По крайней мере, не будет скучно.

Дэвид поднялся на ноги. Автоматически он положил ладонь на рукоять меча — это отрезвило, вернуло к действительности. Какая разница — откуда здесь Кантор? Важнее то, что он здесь.

— Что тебе нужно? — холодно спросил Дэвид. Он понял, каков будет ответ на этот вопрос сразу же, как только его задал, еще до того, как Кантор, глядя на него снизу вверх, совершенно искренне ответил:

— Тебя.

Меч Гьерта вылетел из ножен с тихим шелестом, одновременно с этим движением Дэвид возвел вокруг себя оболочку из Света и Воздуха. Кантор продолжал бездействовать и улыбаться — улыбаться так, как будто бы всецело одобрял все эти действия.

— Один раз я уже победил тебя, — напомнил Дэвид. Он сказал это прежде всего для того, чтобы придать уверенности себе самому. Появление Кантора вывело его из равновесия, чего уж скрывать. Как и тогда, в Академии, не было ни малейшего желания иметь дело с этим самодовольным ублюдком. И, как и тогда, в Академии, выбора ему не оставляли…

— Да, — легко согласился Кантор. — Было такое.

И ударил.