Чародей с гитарой

– Где я, а? Comprende tortuga?[10] Ты понял? – Она медленно отвернулась. – В каком это аду я очутилась? Сузившиеся глаза ее остановились на Джон-Томе.

– Ты… А мы с тобой не знакомы?

– Итак, если я правильно тебя понял, ты не эн’джинеер? – переспросил приунывший Клотагорб.

– Это я-то инженер? Inferno![11] Нет! Я учусь на театральном факультете Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. И я как раз отправлялась на репетицию – в группу скандирования… когда вдруг очутилась в каком-то кошмаре. Только… ты, tortuga, не очень-то страшный. Так значит, если это не кошмар… – продолжила она, поднеся руку ко лбу, и слегка пошатнулась. – Madre de dios.[12] Значит, у меня головная боль.

Клотагорб поглядел через разорванный круг на Джон-Тома. Все еще не закрывая рта, тот пялился на девицу, позабыв о собственной неудаче.

– Чаропевец, ты знаком с этой дамой?

– Боюсь, что так, сэр. Ее зовут Флорес Кинтера.

Услышав свое имя, девица вновь повернулась к нему.

– Значит, я и правда узнала тебя. – Она нахмурилась. – Только не могу вспомнить, как тебя зовут.

– Меня зовут Джон Меривезер. – Имя ничего не говорило ей, и юноша добавил: – Мы с тобой учимся в одном университете.

– Нет, не помню. А вместе мы ни разу не занимались?

– Едва ли, – ответил он. – Я бы такое запомнил…

– Подожди-ка… Минуту! Теперь знаю! – Флорес, словно обвиняя, ткнула пальцем в его сторону. – Я тебя видела в кампусе. Ты там подметал залы, работал на газонах.

– Я время от времени занимаюсь этим, – смутившись, сказал Джон-Том. – Я всегда старался работать в саду во время репетиций группы скандирования. – Он неловко улыбнулся.

Из-за спины его донесся громкий, но тоненький девичий смех. Все обернулись – осев на деревянный пол, Талея истерически хохотала, держась за бока.

– Я тебя не знаю, – проговорила Флорес Кинтера. – Что тут смешного?

– Он! – Талея указала на Джон-Тома. – Он должен был помочь Клотагорбу найти у вас инженера и поменяться с ним местами. И поэтому он думал о доме, обо всем, что ему привычно. А о деле забыл. И мысли его во время чаропевства с инженеров переключились на нечто более приятное.

– Не знаю, как это вышло, – бормотал Джон-Том. – Может, в песне что-нибудь не так спелось. То есть я не помню, о чем именно думал, вспоминая про дом. Все внимание ушло на пение. Может, виной какая-нибудь строчка – скажем, «если б мне пришлось сказать ей»… – Более смущенным он себя еще не чувствовал ни разу в жизни.

– Значит, это ты виноват в том, что я здесь очутилась? – спросила черноволосая амазонка. – И где же это я?

– Возможно, и виноват, – пробормотал Джон-Том. – Я всегда тобой восхищался… издалека. Наверное, когда я думал о другом, мысли мои сами собой обратились к тебе… – Он умолк.

– Вот как? Значит, все ясно. – Флорес поправила волосы, поглядела вокруг – на юношу, девушку, выдру, черепаху, летучую мышь. – Если у этого парня приступ косноязычия, может быть, кто-нибудь из вас будет любезен и объяснит мне, что произошло?

Клотагорб, вздохнув, взял ее за руку, подвел к низкой кушетке и усадил.

– Это весьма сложно объяснить, моя юная леди.

– Попробуй. Если ты родом из barrio[13], тебя трудно чем-нибудь удивить.

И волшебник приступил к пространным объяснениям.

Угрюмый Джон-Том сел рядом с ним, ощущая тем не менее неподобающую радость. Раз уж суждено оставаться здесь, трудно подыскать себе компанию лучше, нежели великолепная Флорес Кинтера.

Наконец Клотагорб завершил объяснения. Девушка, внимательно выслушавшая их, поднялась и встала перед Джон-Томом.

– Значит, вина тут не только твоя. Похоже, я теперь поняла. El tortuga просветил меня. – Она повернулась и показала на дверь. – Тогда чего мы ждем? Нужно немедленно помочь здешним.

– Такое желание достойно одобрения, – с восхищением проговорил Клотагорб. – Ты – очень энергичная юная леди. Жаль, конечно, что ты не тот эн’джинеер, которого мы искали, но ты выше и сильнее, чем многие здесь. Умеешь драться?

С коварной улыбкой она отвечала – и сердце Джон-Тома упало.

– Мистер Клотагорб, у меня одиннадцать братьев и сестер, младше меня только одна. И я занялась группой скандирования лишь потому, что в этом университете девушкам не разрешается играть в футбол, за команду то есть. А вообще я выросла с навахой в сапоге…

– Такого оружия мы здесь не знаем, – удовлетворенно отвечал Клотагорб. – Однако не сомневаюсь, что мы сумеем вооружить тебя вполне подходящим образом.

Притихшая Талея подошла к новоприбывшей, одобрительно поглядывая на нее.

– Такой высокой женщины я еще не видела.

– Я высокая даже по нашим меркам, – отвечала Кинтера. – Иногда это мешает, но только не в спорте. – С ослепительной улыбкой она поглядела на Талею и протянула ей руку. – А рукопожатия у вас в ходу?

– Да. – Талея нерешительно протянула свою.

– Bueno.[14] Мы будем подругами.

– Мне тоже хотелось бы.

И две девушки пожали друг другу руки, проникаясь взаимной симпатией.

– Об этом я могла только мечтать, – бормотала Кинтера, блестя глазами.

– Значит, ты не расстроилась? – изумленно уставился на нее Джон-Том.

– Ну разве что самую малость.