Чародей с гитарой. Том 2.

— Надеюсь, ты не будешь в претензии, если я подкреплюсь с тобой за компанию? — На морде Красвина появилось жалкое подобие прежней самоуверенной ухмылки. — У меня от всей этой бурной деятельности разгулялся аппетит.

Он пошептался с другим слугой.

— Аппетит разгулялся? — спросила Ниина. — Хошь, отобью?

— Это тебе не по силам. Мой аппетит можно лишь ненадолго перебить.

— С помощью этой вот штучки я б тебя запросто вылечила. — Она показала трофейный кинжальчик. — Раз и навсегда. Жалко, че удалось поработать только лампой. Будь тут мой папаша, он бы тебя покрошил на сувениры. А его друган, между прочим, — величайший чаропевец Теплоземелья.

Похоже, на Красвина эти слова не произвели впечатления. Появились слуги с едой и питьем. Прежде чем пак получил разрешение подняться по лестнице, Ниина убедилась, что он безоружен. Взяв еду, она пинком отправила лестницу на пол. Ее подхватили бдительные броненосцы.

Красвин церемонно принял свой поднос.

— Увы, никто из названных тобой персон здесь не присутствует.

— Врешь, тут мои спутники.

— Нет, ты и в этом ошибаешься. Они в Камриоке. Если еще не забыли о тебе и не отправились своей дорогой. А ты — здесь, со мной.

Ниина, прежде чем есть рыбу и пить воду, хорошенько все обнюхала. Но если слуги и подмешали что-то, запах находился за пределами ее тонкого чутья. Делать нечего, придется рискнуть. Успокаивало лишь соображение, что барону ни к чему хитрые уловки. Он может спать когда захочет, регулярно менять часовых, а Ниину рано или поздно обязательно свалит усталость. Жуя, она глядела, как слуги приходят и уходят, оснащая библиотеку кадками с водой, чтобы гасить огонь, когда Красвин начнет последний штурм. Выдра вдоволь напилась и вылила оставшуюся воду себе на голову, испортив макияж и намочив элегантное платье. Это помогло, но, конечно, лишь на время.

Где же ее друзья, да унесет их Абсолютный Вихрь? И где брательник, этот ленивый, бесполезный кусок сала? Им, конечно, не по силам разрушить миниатюрную крепость, но отчего бы не попытаться? Она им не чужая все-таки.

Ниина устроилась как можно удобнее и тоже приготовилась ждать. Решила тянуть время. На худой конец так устанет, что потом ничего не почувствует.

Красвин сидел и пялился на нее, лишь изредка отводя взгляд. Его ближайший помощник, пожилой мандрил, осмелился подойти и прошептать на ухо хозяину:

— Ваша светлость, почему бы нам не броситься на нее? Смотрите, она уже ослабла. Успеет сжечь не так уж много книг.

— Дурак! — возмутился барон, и мандрил втянул голову в плечи. — Одна уничтоженная книга — и то перебор. Ты что, забыл, сколь ценна эта библиотека? Как важен один-единственный том в структуре мироздания? Как незаменимы содержащиеся в нем знания, как невосполнима потеря заключенных в этих книгах сведений? С древних пор и доселе книги — самый ценный источник познаний. Это фундамент цивилизации, оплот просвещенного общества. Гибель каждого фолианта — несмываемое пятно на моей совести. И на твоей, и на совести всех мыслящих существ. Необходимо любой ценой избежать катастрофы!

— Поистине, вы правы, ваша светлость. Просто мне казалось, что для вас блуд все-таки важнее книжонок.

— Байельрет, ты меня удивляешь. Ты же знаешь, что самое ценное в моем имуществе — библиотека. Этой коллекции книг нет равных не только в Камриоке, но и во всех странах к югу и востоку. Недаром все гости завидовали мне черной завистью.

— Простите, ваша светлость, но дозволено ли мне напомнить, что ваша библиотека целиком состоит из порнографических опусов?

У норка сузились глаза.

— Ты что, Байельрет, смеешься надо мной?

У мандрила затряслись поджилки.

— Я? Да что вы, ваша светлость! Никогда.

Красвин отвернулся, поудобнее устроился в кресле и снова вперил взгляд в сидящую на балконе юную выдру.

— Ох уж мне это невежество! Мое окружение — сплошь необразованные глупцы. Можно ли удивляться, что девица из племени, которое вовсе не славится глубокомыслием, сумела перехитрить всех вас?

— Ага, хозяин, — подтвердил кто-то позади него. — Всех до единого.

Норк стремительно обернулся.

— Кто это сказал?

На него уставилось несколько растерянных пар глаз. Слуги боязливо переглянулись, но никто не признался.

Красвин заставил себя отвернуться. Сейчас не время сносить головы хохмачам. Еще успеется. Пока у него каждая лапа на счету, каждый коготь.

— Кто бы это ни сказал, он, в сущности, прав. Она всех нас выставила на посмешище.

— Да только мы, хозяин, не так сильно сердимся, как вы, — раздался другой голос.

Грянул нервный смех, в нем поучаствовал и барон.

«Позволь им расслабиться, и они проявят больше энтузиазма», — сказал он себе. Позже, когда он разберется с нахальной самкой, каждый слуга получит дозу сыворотки правды. Отсеченные головы болтунов украсят шпили над крепостными воротами, но прежде он позаботится, чтобы на мордах остались улыбки — как напоминание о несвоевременных шуточках. Остальным это послужит великолепным уроком. Все желания Красвина исполняются. Пускай не сразу, но обязательно.