Чародей с гитарой. Том 2

Клотагорб мял подбородок, озадаченно ковырял ящик пальцем. Тот не отзывался, и тогда волшебник ткнул посильнее. Опять — никакого результата.

— Согласен, выглядит он не очень впечатляюще. Но что поделать, правда редко бывает красивой.

— Была б красивой, — мятежно проворчал Сквилл, — ежели б жадюга ленивец поделился золотишком.

— Радуйся, что вернулся домой живым и здоровым.

Джон-Том сердито посмотрел на юного выдра, тот потупился.

— Подстричь бы тебя, шельмец, под крота, — сказала Виджи. — За все наши переживания.

Клотагорб, не обращая внимания на семейные склоки, знай себе ковырял и рассматривал загадочное устройство. Наконец Джон-Том нарушил паузу:

— Я одно могу сказать определенно.

Все посмотрели на него.

— Без сомнения, это устройство прибыло из моего мира.

— Я это подозревал, но хотел услышать от тебя. — Чародей поправил очки на клюве. — Есть какие-нибудь догадки о его предназначении?

Джон-Том задумчиво смотрел на Правдивца.

— Судя по рассказу детей, этот ящик заключает в себе истину. По крайней мере, должен заключать. В моем мире существует машина под названием полиграф, или детектор лжи. Студентом я видел несколько моделей, правда, не таких старых, как эта. Но я уверен, что не ошибаюсь. — Он помедлил. — Хотя все же не исключено, что перед нами сейсмограф или еще какой-нибудь «граф».

— Хранитель сказал, что он заколдован, — вспомнил Банкан.

— Насчет колдовства я сомневаюсь, но полиграфы давали неплохие результаты. Правда, все они были далеки от совершенства. Слишком часто им не удавалось обнаружить правду.

И тут внезапно ящик щелкнул. Джон-Том глянул на Клотагорба.

— Это вы его включили?

Волшебник отступил, отрицательно качая головой.

Точно пробудившаяся кобра, распрямился и поднялся вертикально черный шнур. Двурогая шишка на его конце медленно повернулась к Клотагорбу, затем к Джон-Тому. Не спеша оглядела комнату, слегка покачиваясь из стороны в сторону. В окошках пульсировал слабый желтый свет, как будто там искрило что-то жизненно важное.

— Я всегда говорю правду, — раздалось из решетки, расположенной рядом с бумажным свитком.

Банкан увидел, как на клетчатой бумаге задрожала длинная металлическая стрелка.

— Значит, ты в самом деле детектор лжи? — осторожно спросил Джон-Том.

Утолщение на проводе, которое, как позднее узнал Банкан, называлось штепселем, но ему все равно напоминало змеиную голову, резко повернулось, чтобы «посмотреть» на старшего чаропевца.

— Я Великий Правдивец. Я — сама истина. И я никогда не лгу.

Джон-Том почесал в затылке.

— Одного у тебя не отнимешь — ты говорливей любого из моих знакомых детекторов. Как ты здесь очутился?

— Не знаю. Истина путешествует всюду, не ведая преград. Я помню великую бурю, помню, как меня изучали и тестировали, как превращали, заколдовывали, заклинали, и в конце концов я очутился на золотой подставке в пещере. Там я долгое время провел в праздности, а затем твой отпрыск доставил меня сюда.

— Каково же твое предназначение?

Банкан заметил, что Клотагорб смотрит на устройство, как на очень ядовитую рептилию.

— Говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

Раздался лающий смех Сквилла:

— Ё-мое, а ведь фиговина, кажись, таки чего-то стоит. Эх, знал бы купчишка, че он уступил за паршивую кучу золота.

— Если бы он узнал о моих способностях, ничего бы не изменилось. Ленивец не настаивал бы на расторжении сделки. — Штепсель завис перед опешившим выдром. — Он не знал, как со мной поступить. Ведь Граджелут — всего лишь бродячий торговец, что с него взять.

— Я знаю, как с тобой поступить.

Клотагорб настороженно следил за пульсирующим устройством. Штепсель повернулся к нему.

— Нет, не знаешь. Это ложь. Ты все еще убежден, что я смертельно опасен, и скрываешь это от друзей.

Все посмотрели на Клотагорба. Тот молчал, переминаясь в явном смущении, и Джон-Том поспешил на выручку учителю.

— Но почему ты прежде ничего не говорил?

— Никто ко мне не обращался, не задавал вопросов. А ты, — штепсель качнулся в сторону чаропевца, — задел мое самолюбие, и я решил выступить в свою защиту. Когда за душой — ничего кроме правды, нельзя помалкивать в тряпочку и позволять, чтобы об тебя вытирали ноги.

Клотагорб посмотрел поверх очков на своего младшего коллегу.

— В твоем родном мире все подобные устройства так нахальны?

Джон-Том отрицательно покачал головой.

— Большинство из них лишено дара речи. Но ведь и я на родине не умел чародействовать с помощью музыки. А оказавшись здесь, приобрел кое-какие способности. Вероятно, и с машинами так бывает. По крайней мере, с этой, — уточнил он, разглядывая зачарованный детектор лжи. — Конечно, если она не врет.

— Я не умею врать! — отчеканил Правдивец. Затем штепсель смущенно поник. — Хотя иногда жалею об этом. На свете столько неразоблаченной лжи — мне со всей вовек не справиться.

— Если ты говоришь правду, — упорствовал Джон-Том.

— А не проверить ли нам его? — предложила Ниина. — Друг на друге.

— Ну, не знаю, — медленно проговорил Клотагорб. — Сомневаюсь, что это хорошая мысль. Я уже не раз подчеркивал: правда бывает опасной.