Чародей поневоле

— Может быть. Ее зарождению предшествовало огромное количество всевозможных разговоров и слухов о колдовстве, но именно алхимики первыми подошли к вопросу с рациональной стороны. И астрологи, конечно.

Род кивнул.

— И некий алхимик-астролог, о котором в нашей вселенной, видимо, окончательно забыли, оказался человеком, отмеченным даром истинного мага, он и разработал некие основные правила обращения с магической энергией. Вероятно, он и не собирался ни с кем делиться своим открытием, но стоило ему доказать, что это возможно, как другие быстренько догадались как. Когда же это могло произойти? В четырнадцатом Векс?

Отец Эл согласно склонил голову.

— Похоже на правду. Я здесь пока не заметил пороха. А изобретение пороха — это предел. После него ничего подобного случиться не могло.

— Стили в архитектуре и искусстве продолжали меняться, и местные обитатели сохранили понемногу от каждого из них,— продолжал развивать мысль Род,— а социальное устройство осталось прежним. Вполне логично. С некоторой натяжкой, но логично. А фейри откуда взялись?

Отец Эл пожал плечами.

— Может быть, их «призвали» из другой вселенной, а может быть, они представляют собой на редкость искусные иллюзии, сотворенные каким-то чародеем, а жизнь им придает народная вера в их существование. Или они существовали изначально и сюда были изгнаны из нашей вселенной холодным железом и христианством, которые поспособствовали тому, что люди стали меньше верить в фейри. Между прочим, у последнего предположения имеется весьма солидное подтверждение: великая герцогиня сказала нам, что коддовской народец, то бишь фейри, привязан к определенному месту. По-моему, этот факт можно считать указанием на то, что фейри просто-таки произросли из этой почвы, вернее, из тех форм жизни, которые на этой почве произрастают. Мы — не единственные существа, распространяющие вокруг себя слабые электромагнитные поля.

Род медленно кивнул.

— Да-а-а-а… А в нашей вселенной последнюю точку во всем этом поставил девятнадцатый век, во время которого Европа покрылась сетью железных дорог и телеграфных проводов…

— Да, но даже в двадцатом Векс — по крайней мере в самом его начале — еще ходили рассказы о встречах со сверхъестественными существами. Но радио и телевидение завершили начатое дело… И еще — асфальт. Ведь, в конце концов, большей частью мы ведем речь о духах природы.

За их спинами отворилась дверь.

— Кушать подано, господа.

— Ладно… завершим пока беседу о мировых проблемах.— Род хлопнул себя по коленям и встал,— Перейдем к более существенной материи, святой отец.

Подбежавшие мальчишки, радостно крича, подтолкнули их к двери.

Проснулись они от звона полуденного колокола. Вернулся старичок-священник, и мальчики отправились на охоту. Старик искренне поразился тому, каким угощением его встретили постояльцы.

— Холодная зайчатина, лесная земляника, куропаточьи яйца, уха из форели… Ваши детишки — превосходные охотники, милорд.

— Правда? — Род с упоением жевал.— А у вас тут с дичью не очень?

— Да, уже несколько лет. Тут у нас были люди, что вели торговлю по обе стороны гор. А как торговля прекратилась, пришлось им себе пропитание охотой добывать. Многие так и ушли совсем, но многие задержались, а наши крестьяне их едва могут прокормить.

— Что ж, если дичь движется и съедобна, мои мальчики ее всегда выследят. А торговля из-за чего прекратилась, святой отец? Герцог Фуаден заставы устроил по перевалам?

— Что правда, то правда, а еще виноват Красная Шапка, что живет в башне. Мимо него теперь и пеший не пройдет.

— Вот оно как.— Род переглянулся с отцом Элом.— И что же он с ними делает?

— И каков же он собой?

Старичок-священник пожал плечами.

— Он имеет обличье старика, приземистого и широкоплечего, с длинными щербатыми зубами, горящими очами, длинными седыми волосами, а вместо ногтей у него когти. На ногах у него железные сапоги, а в руках — острющий посох. Что до того, что он с проезжими да путниками делает… Я вам так скажу: нету для него большей радости, чем подкрасить шапку свою в человеческой крови.

— О…— Жареная остывшая зайчатина почему-то утратила вкус.— И что же? Никто не может положить конец его безобразиям?

Священник коротко рассмеялся.

— А как это сделать? Против него и войско не устоит! Говорят, будто бы, если почитать ему Священное Писание или заставить взглянуть на распятие, тут ему и конец придет, только кто же его заставит слушать да смотреть?

— Вопрос, как говорится, на засыпку,— кивнул Род и посмотрел на отца Эла.— Есть идеи?

— Одна,— ответил монах.— Если религиозные символы способны уничтожить его, воздействуя на его органы чувств, значит, прикосновение какого-либо символа должно оказать на него еще более сильное воздействие.

Старик-священник усмехнулся.

— Это само собой, отче. Да только где же сыскать смельчака, который отважится на такое?

— Папа отвазится,— пропищал Джефф.

Сельский священник снова усмехнулся, но, как только он встретился взглядом с Родом, улыбку его как рукой сняло. А потом он побледнел.

— Нет, вы не станете пытаться сделать это!