Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров)

Род испустил вздох облегчения — медленный и беззвучный. Он ждал, когда часовой опять начнет храпеть.

Затем он вновь ужом пополз вперед до тех пор, пока не улегся под ближайшим к лестнице столом.

Казалось, что время остановилось.

От очага раздался пронзительный свист и стук, когда Том перевернул табурет, под которым прятался.

Род прыгнул на своего противника. Уголком глаза он видел вскочившего на ноги Туана, неясную дугу его пращи, затем Род врезался в часового, вогнав кулак ему в поддых и сжав горло левой рукой.

Тот сложился пополам. Род слегка рубанул ребром ладони по основанию черепа, как раз под железной шапкой, и часовой обмяк.

Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как осел часовой на балконе. Другой извивался на камнях, стиснув руки на горле.

Род поднялся по лестнице в пять прыжков. Он нанес часовому скуловорот в челюсть. Глаза у того закатились — отключился он моментально.

Гортань у него была перекошена, зрелище малопривлекательное. Но в этом ему повезло, будь это прямое попадание, его трахея была бы уничтожена.

Его спутнику не достало такого везения — камень пробил ему лоб. Кровь залила все его лицо и лужей растекалась по полу.

— Прости меня, старина, — прошептал Туан, когда узрел дело рук своих.

Род никогда не видел лицо юноши таким мрачным.

— Рок войны, Туан, — прошептал он.

— Да, — согласился Туан. — И будь он равен мне, я мог бы тут же забыть об этом. Но человеку моей крови полагается защищать крестьян, а не убивать их.

Род посмотрел на невеселое лицо юноши и подумал, что именно такие люди, как Логайры, давали аристократии то малое оправдание, которое она имела.

Том бросил один лишь взгляд и с грозным выражением лица отвернулся связать оставшегося.

Был только один убитый; капитан и карауливший лестницу лежали, надежно скрученные черной нитью Тома.

Том поднялся, сердито глядя на Туана.

— То было хорошо сделано, — проворчал он. — Ты вывел из строя двоих из них и сумел пощадить одного, ты лихой боец. А что до одного убитого, то не скорби о нем, ты едва ли мог получить время для лучшего прицеливания.

Лицо Туана стало озадаченным от смущения. Он не мог, по справедливости, возражать против манеры Тома, и все же как-то не по себе получать отеческий совет и прощение от крестьянина.

Род дал ему выход.

— Ты спал там? — Он ткнул большим пальцем в сторону двери, охранявшейся часовыми.

Вопрос пробился сквозь рассеянность Туана, юноша обернулся, посмотрел и кивнул.

— Ну, значит, здесь и будет Пересмешник. — Род посмотрел на Тома. — Капитан внизу был одним из личных кадров Пересмешника?

— Да.

— Значит, остаются еще двое. Каковы шансы, что оба находятся в этих комнатах, по обе стороны от комнаты Пересмешника? — Когда Том потянул себя за нижнюю губу и кивнул, Род продолжил: — Значит, по одному на каждого из нас. Вы, ребята, берите приспешников, а я Пересмешника.

Он повернулся к двери. На плечо ему упала мясистая рука Тома.

— Это как же так? — проворчал крестьянин. — Как это Пересмешник стал твоей добычей, а не моей?

Род усмехнулся.

— Я человек, стоящий посередине, помнишь? Кроме того, какой у тебя пояс?

— Коричневый, — признался Том.

— А у Пересмешника?

— Черный, — неохотно ответил Том. — Пятый дан.

— У меня черный, восьмой дан. Ты берешь приспешника.

— Что это за болтовня о поясах? — нахмурился Туан.

— Просто спор о юрисдикции, не беспокойся об этом. — Род повернулся к центральной двери.

Большой Том снова схватил его за руку.

— Мастер, — и на этот раз он, похоже, употреблял это выражение всерьез. — Когда с этим будет покончено, ты должен научить меня.

— Да, разумеется, все, что угодно. Ты у меня получишь диплом колледжа, только давай покончим с этим, идет?

— Спасибо, — усмехнулся Том, — но у меня уже есть диплом доктора.

Род сделал переоценку, затем уставился на него.

— Чего?

— Теологии.

Род кивнул.

— Это укладывается. Слушай, ты ведь не выдвинул каких-нибудь новых атеистических теорий, а?

— Мастер, — обиженно запротестовал Том. — Как можно доказывать или опровергать существование нематериального существа посредством материальных данных? Это-то и есть врожденное противоречие…

— Господа, — вмешался с сарказмом Туан. — Мне крайне неприятно перебивать столь ученую беседу, но Пересмешник ждет и может вскоре проснуться.

— А? О! Ах, да! — Род повернулся к двери. — Увидимся через пять минут, Большой Том.

— Да, мы должны продолжить беседу, — ухмыльнулся Большой Том и повернул к двери напротив.

Род приоткрыл свою дверь, напрягая руки.

Она заскрипела. Она застонала. Она завизжала. Она подала формальный протест.

Род бросился вперед, времени у него было в самый раз, чтобы сообразить, что Пересмешник заботливо оставил дверные петли несмазанными в качестве примитивной, но очень эффективной системы сигнализации, прежде чем тот завизжал «караул!» и вскочил с постели, нанося рубящие удары ладонями.

Род блокировал удар сверху и сделал выпад в солнечное сплетение. Его рука была умело отражена, визг Пересмешника «на помощь!» пронзил ему уши.