Чародей как еретик

Магнус бросил хворост наземь и уселся рядом, покосившись на первую заказчицу, которая в это время со всех ног неслась к единственному зданию в деревне с деревянной крышей и маленьким шпилем.

— Да, если б найти знающего человека, у кого брат или сын в монахах, я бы точно узнал, правда это или нет, — как бы между прочим добавил Род.

Он высек искру и принялся раздувать лучину, прислушиваясь, не проболтается ли кто-нибудь из местных сплетниц. На приманку никто не клюнул, и Род внутренне вздохнул.

— А так, новостей почти нет. Вот разве что на севере случилась буря, у берегов Романовых, и один рыбак клянется, что видел русалку, распевавшую среди молний.

Хозяйки заохали и заахали, а Род принялся подкладывать в тлеющие щепки хворост. Пламя занялось.

— А сколько выпил тот рыбак? — поинтересовался Магнус. Женщины удивленно уставились на него.

Род махнул рукой, пытаясь треснуть Магнуса по затылку, но тот лениво увернулся.

— Вот я тебе! Ты как со старшими разговариваешь!

— Полегче, полегче, — вступилась за Магнуса сердобольная хозяйка. — Мой муж тоже порой как выпьет, так ему потом всякие чудеса мерещатся.

Остальные женщины захихикали, а Род подумал, как этот муженек ужо отблагодарит свою женушку за длинный язык.

— Так-то оно так, добрая женщина, только знай: тех, кто любит приложиться к бутылке, берегут феи.

— Вот пусть бы они их всех и позабирали! — фыркнула женщина. Остальные смешанным гулом выразили свое одобрение.

Род провел рукой над огнем и удовлетворенно кивнул:

— Сойдет.

Он втолкнул проволочку припоя в трещину и положил котелок на огонь.

— Делаю я, ладно? — шепнул Магнус.

— Зачем же я брал тебя с собой одного? — вопросы за шпильки не считаются. — Как хочешь. Я и сам могу справиться.

— Нет-нет, ничего трудного, — быстро отозвался Магнус. В уме Род присудил очко сыну: тот уберег отцовскую гордость, не дав ему схалтурить. Род не мог не признать, что у Магнуса куда больше практики.

Магнус уставился на трещину, и припой тут же расплавился и потек. Огонь тут был ни при чем. Род знал, что под золотистой пленкой расплавленного припоя размягчаются и начинают сливаться вместе края трещины. Магнус раскачивал молекулы, выделявшие при этом тепло, да так умело, что температура железа повышалась не больше, чем на полдюйма с каждой стороны трещины — Род сам замерил это, когда Магнус чинил противень маме.

Они так углубились в работу, что Род мог смело делать вид, что не заметил приходского священника, спешащего за молодкой, принесшей ему новость.

Вдоль трещины железо котелка сначала покраснело, затем засветилось желто-соломенным цветом, но жители деревни не замечали этого из-за блестящей пленки припоя.

Наконец Магнус расслабился. Род взял палку и, поддев котелок с углей, отставил его в сторону остывать.

— Пусть с часик постоит, добрая женщина. А потом попробуй — как новенький будет! — уж в этом-то он был уверен.

— Сделано быстро и на славу, — заметил священник. — Ты самый искусный лудильщик, какого я только видел.

— Ну, спасибо, — поднял голову Род, удивленно вытаращил глаза и торопливо добавил: «святой отец», словно только что сообразил, что говорит со священником.

Пастор улыбнулся.

— Мое имя отец Беллора, добрый лудильщик. Не бойся.

Род постарался выглядеть боязливо.

— Починить вам котелок?

— Не котелок, но сердце, — озабоченность морщинами перекрестила лицо священника. — Это правда — та весть, что ты принес?

— Чего — что Церковь Греймари отделяется от Римской? — пожал плечами Род. — Это просто новость, святой отец. А что, вы не знаете?

— Я ничего не слышал об этом, — пастор спрятал руки в рукава, его лицо осунулось, глаза выражали тревогу. — И к добру ли это?

— А если это правда, отче, — спросила одна из хозяек, — вы еще можете служить мессу?

— А то, может, нам подождать помирать, пока вы снова не сможете прочесть над гробом молитву? — попробовал разрядить атмосферу Род.

Губы святого отца дрогнули в улыбке.

— Нет, конечно, нет. Прошло много лет с тех пор, как я был положен в сан, но мои руки все еще в силах держать причастие и служить Господу. Я все еще могу исполнять святые таинства, если только Папа не отлучит Греймари.

Маленькая толпа, собравшаяся вокруг, мгновенно затихла в ужасе от одной только мысли о том, что Рим отринет их и предаст в руки дьявола.

— А чего, вы не можете послать в монастырь и узнать, правда это или нет? — осторожно прощупал Род.

Священник покачал головой.

— Нет, в лучшем случае меня навестит из монастыря один из братьев нашего ордена.

— А может, у кого-нибудь из здешних есть в аббатстве братья или сын, они и принесут весточку.

Отец Беллора недоуменно сдвинул брови, потом покачал головой.

— Вряд ли. Здесь ни у кого нет родственников, вступивших в святой орден, я здесь один, но я еще ничего не слышал.

— И друзей-монахов не осталось?

— Когда-то давно, когда я изучал святое писание, — улыбка пастора стала кислой, — у меня были друзья, но все они отправились по приходам, как и я сам.

— Как это? — непонимающе сморщился Род, хотя уже знал об этом. — Разве монахов не вместе учат?

— Нет. Мы не попали в число избранных.