Чародей и сын

Магнус отступил в сторону и знаком предложил отцу войти первым. Род переступил порог. Мысль о том, что сын не ответил прямо на его вопрос, не давала ему покоя, но, с другой стороны, за последние годы такое бывало не раз, и Роду не хотелось на этом зацикливаться. Итак, он переступил порог.

Внутри царил полумрак. Свет проникал в комнату через несколько маленьких окошек, в рамы которых были вставлены роговые пластины. Вокруг десятка столов стояли табуреты, длинный стол для большой компании обрамляли скамьи. Род обвел взглядом безлюдную комнату, пожал плечами и постучал костяшками пальцев по столу. Почти сразу из дальней комнатки вышел мужчина. Он вытирал руки о фартук и явно удивился приходу гостей.

— Господа! Чего желаете?

— Желаем покушать, — ответил Род. — Мы уже несколько дней в дороге, давно не ели домашней еды.

Трактирщик немного опасливо поглядел на Рода, перевел взгляд на Магнуса и обратно, затем натянуто улыбнулся и сообщил:

— Есть только овсянка — мы сами завтракали, осталось немного — да ржаной хлеб. Ну и эль, само собой, имеется. Вот только сварен он месяц назад.

— Подойдет, — с улыбкой ответил Род. — А у вас тут с утра не людно, как я погляжу, а?

— Заходят только вдовцы да холостяки, господа хорошие. Бывает, епископ наведается, чтобы они тут особо не рассиживались, — доложил трактирщик чуть ли не с гордостью. — Так что мы тут все больше по вечерам собираемся — вот тогда и можно словом перекинуться друг с дружкой.

Род нахмурился.

— Странно. Стало быть, к вам заходят только те, кто живет в деревне?

— Угу. Но случается, и странник какой заедет — вот как вы, к примеру. Но это раз в месяц, не чаще. А так у нас тут место для встреч. Летом, правда, народ предпочитает на вольном воздухе собираться.

— Но не далеко от вашей двери, — вставил Магнус. — Ведь здесь — единственное место в деревне, где можно выпить эля?

Трактирщик склонил голову и улыбнулся.

— Так и есть. Эль я сам варю и варю неплохо, хотя хвалиться негоже. Ну а больше-то никто не варит. Приносят мне сюда хмель и ячмень, а еще мясо приносят и зерно, а уж я потом подаю эль да пиво, а женушка моя ужин готовит и подает. Также приносят нам лен и шерсть, так что на земле нам трудиться приходится вдвое меньше, чем остальным — вот мы и выкраиваем время, чтобы эль варить да еду готовить для всех.

У Рода возникло такое чувство, что он слушает опытного пиаровца. На всякий случай он приготовился к тому, что за этим последует попытка вербовки.

Но, вероятно, время для этого еще не настало. Трактирщик поинтересовался:

— Вы только позавтракаете или вам и эля принести?

Магнус ухитрился сохранить бесстрастное выражение лица, а Род улыбнулся.

— Да, принеси, пожалуйста.

Что же еще было пить в средневековой деревне, где никто не доверял качеству воды?

— Я мигом, — кивнул трактирщик, снова неискренне улыбнулся и ретировался.

— Давай ближе к окошку сядем, — предложил Род и уселся на табурет рядом с окном. — Хоть какой-то свет. А вообще-то странно тут у них трактир существует.

— Верно, — сказал Магнус и уселся напротив отца. — Судя по всему, местные жители ничего не покупают, а все выращивают и изготавливают сами — ткань, мебель, пергамент и даже мыло.

— Ага, — кивнул Род. — Все свое. Кроме церковников.

Магнус раздраженно зыркнул на отца.

— Неужели ты всегда должен в чем-то подозревать священнослужителей, папа?

— Не то чтобы должен, наверное… Просто это всегда получается естественным путем.

— Но они все свое время наверняка посвящают духовным нуждам паствы.

— Двое священников на пару сотен прихожан? Вряд ли здесь понадобилось бы больше. А ведь еще есть монахини.

— Монахини? — нахмурился Магнус.

— Ну, в строгом смысле они не монахини, поскольку живут в миру. Но при этом замуж не выходят и церковные службы вести не могут.

— А, — понимающе кивнул Магнус и улыбнулся, — как те женщины из ордена Кассет, которые спасли тебя, когда ты был при смерти.

— Они очень похожи — в том смысле, что решили жить в уединенной обители, без чьей-либо поддержки и одобрения. Но в отличие от тех женщин здешние жители не католики.

— Но уж определенно христиане.

— О да, конечно, христиане, но они не верят в Троицу, судя по тому, что говорил священник в своей проповеди на погребении — если это можно назвать проповедью. Одному Богу известно, сколько еще можно отыскать отличий.

— Да, Богу это точно должно быть известно, — пробормотал Магнус.

Из кухни стремительно вышла девушка и поставила на стол накрытый поднос.

— Вот, господа! Вы уж меня извините, спешу я очень. Если не потороплюсь, в школу опоздаю.