Чародей и дурак

Все было бы еще не так плохо, если бы они ехали по диковинным, неведомым краям: тогда он хотя бы поглазел по сторонам, набрал в карманы неведомых зверюшек, запасся едой, которую еще не пробовал. Но они ехали по голому полуострову к северу от Рорна, где нет ничего, кроме камней да земляных крыс. Печальна участь человека, у которого в кармане только и есть, что крыса и кусок известняка.

Скорее бы уж доехать до Рорна. Хват был совершенно уверен, что свихнется, если этого вскорости не произойдет. Либо свихнется, либо загнется. По словам Скорого, карманника губит не только вина, но и недостаток практики. «Карманник, потерявший чувство осязания, может с тем же успехом разбить себе голову кувалдой — или подождать, пока стража не сделает это за него». Карманники просыпаются по ночам от страха потерять осязание. Этот страх гонит их на улицу, пересиливая все: болезнь, дурную погоду и повальную чуму. Карманник не может работать, не упражняя постоянно свои пальцы.

Хват собирался подзаняться этим в Тулее, пополнив заодно свою отощавшую казну, но Таул ему не дал. Стоило рыцарю узнать, что Мелли в опасности, и он превратился в демона. Он вымел их из города как ураган — тут тебе и здравствуй, и прощай. С тех пор все так и идет. Подъехав к реке, они переправляются через нее тут же — нет бы спуститься немного по течению и поискать мост. Если на пути канава, они прыгают через нее, если таверна — проезжают мимо. При встрече с другими путниками Таул расспрашивает их о вдове герцога и, не услышав ничего нового, мчится дальше.

И почти все время молчит. Не допускается ничего, что может задержать их: ни мытья, ни стряпни, ни отдыха. Только скачка да сон, больше ничего.

Последние недели им хотя бы Скейс не досаждает. Таул, должно быть, попал куда надо — с той ночи на утесе хромоногий пропал. Хват несказанно этому радовался — он только что снял руку с перевязи и отнюдь не желал возвращать ее обратно. Ему и этой перевязи на всю жизнь хватит, равно как лубков и бинтов. Единственной пользой, которую он извлек из своего ранения, было то, что его поили брагой, да и та у них вышла через два дня после Тулея.

Хват взглянул на небо. Ох, как далеко еще до полудня! Позднее утро, похоже, растягивается теперь на целый день.

Хват перевел взгляд на горизонт. Ему опротивели голубые небеса и восточные ветры, камни, холмы и пыль. Он уже собрался перевести взор куда-нибудь еще, как вдруг углядел вдали что-то белое. Белое пятнышко, а позади океан.

— Рорн! — закричал он. — Таул, это Рорн!

— Мы будем там к вечеру, — кивнул Таул.

Хвату не верилось. За последние дни они проехали через несколько селений и встретили на дороге немало народу, но ничто не подсказало ему о близости Рорна.

— А места какие-то незнакомые.

— Теперь мы держимся поближе к берегу, а тот раз двигались посередине. Почти все селения расположены там, а здесь только холмы.

— И не говори.

Хват ухмыльнулся Таулу в затылок. Теперь, когда он увидел город, ему хотелось спрыгнуть с лошади и бежать до самого моря.

Рорн — его родина, здесь живут его собратья по ремеслу, здесь безраздельно правит Скорый, здесь Хват знает каждую улицу и каждый закоулок.

— Остановимся здесь, — крикнул Таул Джеку.

Неужто уже полдень? А куда же девалось утро? Хват хлопнул Таула по плечу:

— Я мог бы продержаться еще немного.

Таул засмеялся — впервые за долгое время.

— Либо мне изменяет слух, либо тебя, Хват, подменили. С каких это пор ты соглашаешься проехать еще немного верхом? — И Таул направил коня в сторону, на небольшую луговину с подветренной стороны холма.

— Никто меня не подменял, — заверил Хват, соскальзывая с лошади. — Я просто хотел совершить хороший поступок — но теперь и пытаться не стану. — Он порылся в своей котомке, которая в последнее время совсем оскудела, и выудил оттуда черствую медовую коврижку. — Все равно кое от кого никакой благодарности не дождешься.

Джек привязал своего коня к скале и подошел к ним.

— А еще у тебя не найдется? — спросил он.

— Поскольку об этом меня спрашиваешь ты, Джек, а не один неблагодарный рыцарь, который как раз расседлывает коня, — Хват послал Таулу уничтожающий взгляд, — то я, пожалуй, отыщу еще одну. — Он снова запустил руку в мешок и достал последнее, что годилось в пищу, — не считая земляной крысы, конечно. — На. Только сдуй сор и ешь на здоровье.

Джек почистил коврижку о штанину.

— Значит, раньше ты здесь не бывал?

— Нет. В прошлый раз мы с Таулом шли другой дорогой. — Хват посмотрел вдаль — Рорн будто растворился в воздухе.

— А так что, быстрее?

— Как сказать, — сказал, подходя, Таул. — Может, этот путь и короче, но приходится считаться с холмами. Другая дорога длиннее…

— И там приходится считаться с людьми, — закончил Джек.

Таул не стал спорить.

— Я просто остерегаюсь.

— Остерегаешься чего? — спросил Хват, ненавидевший секреты.

Ну вот, опять эти двое переглядываются, как всегда, когда речь заходит об опасности. Но Хват этого так не оставит. Пусть они перемаргиваются, покуда глаза не вылезут, — если опасность существует, он, Хват, должен о ней знать.

— От кого ты прячешься, Таул? От Скейса?