Чародеи

— Все тут? — спросил Том, когда ноги Туана твердо стали на каменный пол, и лунный свет отрезало, как только Том вставил каменную затычку на место.

— Свет, — шепнул он. Род обхватил рукоять кинжала и включил его, позволив лучу света пробиться между пальцами. Этого было достаточно, чтобы увидеть, как Большой Том нащупал на полу изъеденную червями панель и вставил ее обратно на место. Том выпрямился, усмехаясь.

— Пусть теперь гадают, как мы вошли. За работу, мастеры.

Он повернулся и пошел. Род последовал за ним, быстро озираясь. Они были в большой каменной комнате" некогда украшенной деревянными панелями. Панели по большей части искрошились и упали. В комнате имелись только паутина, ржавая железная утварь и столы на козлах, ныне пораженные гнилью.

— Тут когда-то была кухня, — прошептал Том. — Теперь они готовят на очаге в пивном зале. Никто не пользовался сим местом трижды двунадесять лет или даже больше.

Род содрогнулся. — И что такой хороший мальчик, как ты, делает в таком месте?

Большой Там фыркнул.

— Нет, я серьезно, — сказал Род. — Можно же судить о боге, идеале по людям, что поклоняются ему, Том.

— Тихо! — огрызнулся Том.

— Это правда, однако, не так ли? Советники все сволочи — мы это знаем, а Пересмешник и кореши его — дрянь. Ты единственный хороший человек в этой компании, почему ты…

— Тихо? — прорычал Том, разворачиваясь так стремительно, что Род врезался в него. Род почувствовал, что огромная бедроподобная ручища сгребла его камзол прямо на горле, и ощутил пивной и чесночный запах Тома, когда тот толкнул свое лицо поближе к нему.

— А что насчет королевы? — прошипел Том. — Что она говорит о своих богах?

Он отпустил Рода с толчком, отбросившим его к стене, и, повернувшись, пошел прочь. Род собрал себя в единое целое и последовал за ним, но не раньше, чем уловил блеск глаз Туана, сузившихся и холодных от ненависти в дуче фонарика.

— Мы приближаемся к углу, — прошептал Том. — Прихлопни свет.

Фонарик погас, спустя несколько минут Род почувствовал, что каменная стена под его рукой пропала. Он повернулся и заметил впереди слабое свечение в конце темного короткого коридора. Большой Том снова остановился.

— Там снова угол, а за ним часовые. Идите осторожно, ребята.

Он снова двинулся вперед, ступая очень осторожно, Род последовал за ним, ощущая у себя на шее горячее дыхание Туана. Когда они приблизились к углу, то первым делом услышали легкое похрапывание из нового коридора. Большой Том распластался у стены с легкой усмешкой. Род последовал его примеру и отпрянул назад с оханьем и конвульсивным содроганием. Большой Том хмуро посмотрел на него, сделав знак молчать. Род взглянул на стену и увидел прилепившуюся толстую белую кляксу некой субстанции. Она щекотнула ему шею, и он мог твердо сказать, что текстура ее была податливой; холодной и влажной на ощупь. Он посмотрел на эту непристойную кляксу и снова содрогнулся.

— То лишь ведьмин мох, — прошептал ему на ухо Туан.

— Ведьмин мох? — нахмурился Род.

Туан недоверчиво уставился на него.

— Ты чародей — и не знаешь про ведьмин мох?

Род был спасен от ответа прекращением храпа за углом. Трио коллективно затаило дыхание и распласталось у стены. Род — заботливо избегая ведьминого мха. Том искоса прожег его взглядом. Мгновение тишины растянулось настолько, что стало скудным, как содержание речи конгрессмена.

— Стой! — крикнул голос из-за угла.

Их мускулы резко напряглись в спазме.

— Куда ты идешь в такой час? — прорычал голос часового.

Страх пополз по спине Рода.

Часовому ответил квакающий гундосый голос.

— Но я только ищу нужник.

Троица испустила долгий молчаливый вздох облегчения.

— Сэр, когда говоришь с солдатом!

— Сэр, — угрюмо повторил гундосый голос.

Часовой засмеялся, смягчившись.

— А нужник находится неподалеку от женского коридора?

— Нет… я думаю, что нет.

— Ступай на свой тюфяк, мерзавец, твоя шлюха сегодня не для тебя!

— Но я…

— Нет! — отрезал часовой. — Ты знаешь правило, парень. Сперва спрашиваешь Пересмешника. — Голос его стал почти конфиденциальным. — Тут нет ничего особенного, парень. Он вовсе не будет давать тебе бумагу, гласящую, что ты можешь этим заняться, и устанавливающую точное время и место. Он насчет этого достаточно либерален.

Гундосый голос откашлялся и сплюнул.

— Брось, — проворчал часовой, — ты только спроси его.

— Да, — фыркнул голос, — и спрашивай его снова каждую ночь, когда пожелаешь увидеться с ней! Черт, то было единственное в нашем мире, что доставалось задешево!

Голос часового снова посуровел.

— Слово Пересмешника — закон в доме сем, и моя дубина напомнит тебе об этом, если недостаточно моего слова!

Возникла пауза, затем гневное отчаянное рычание, и ноги прошлепали прочь. Снова воцарилось молчание, через некоторое время часовой снова начал храпеть. Род взглянул на Туана. Лицо парня было мертвенно-бледным, губы сжались так плотно, что утратили цвет.

— Я так понимаю, что ты ничего об этом не знал? — шепнул Род.