Чародеи

— …и не Дэвид нас позвал за твоей головой идти, а мы его, — продолжал гном, — вежливо попросили. Долей в добыче приманили. Какой ты гаденыш, подробно рассказали… А гаденыш ты известный, этого перед нами отрицать не надо! И шли мы не за твоей головой по плану первоначальному, а принцессу Биацку хотели освободить. И если б ты, баран долговязый, Биацку похищать бы не стал, то, скорее всего, ниче с тобой плохого бы не случилось.

— Любопытное ругательство, — заметил Дэвид. — «Долговязый баран»… Это что, гномий жаргон?

— Вродь того… — Родерик потянулся за табаком. — Баран — он и в горах баран, а долговязый — это человек, значица.

— …Ниче бы с тобой не случилось, — назидательным тоном продолжал Фили. — Мы бы и дальше по свету белому куролесили, а Дэвид лошадок бы потихоньку себе чистил…

— Не–а, — потянул Янган. — Мы бы его все равно с собой взяли. Я таких колдунов в жизни своей еще не встречал… Рассказал бы мне кто — не поверил бы… Да и вообще он человек хороший. Иногда кажется, будто и впрямь с облака свалился.

— Ладно, поправлюсь, — согласился Филлер. — Взяли бы в отряд все равно, возражениев тут я никаких не имею…

— Да что вы мне сказки рассказываете! — возмутился герцог. — Чтобы колдун, который может целую армию разогнать, в конюшне работал?! Чушь!..

— Да ты не ори, а че тебе мудрый подземный житель грит, послушай, — отмахнулся Филлер. — Я вот, к примеру, раньше тоже никак не мог в толк взять: а чего это он в каком–то вонючем трактире конюхом до нашего приезда работал?.. Долго я удивлялся — до того времени удивлялся, пока Мелимон… Он мне ближе брата был, сволочь ты долговязая, пока твои солдаты вонючие на тот свет его не отправили!.. Так вот, объяснил мне Мелимон подробно и обстоятельно, зачем Дэвид, колдун наш, в том трактире конюхом работал!..

«Да? И зачем же?..» — хором подумали все присутствующие, не исключая и Дэвида.

— Зачем? — озвучил герцог Ратхар вопрос, незримо повисший над поляной.

— А затем, — важно поднял палец Филлер. — Что не черный он маг, а белый! Такой белый, что белее уже и некуда! Про таких даже в твоих сказках ниче не рассказывают! А чем черный маг от белого или, положим, напротив, белый от черного отличается? Да тем, баран ты долговязый, что не может белый маг по одному хотению силу свою на какое–нибудь дурное дело направить! А в наше–то время разве можно честным–то трудом деньги заработать? А?..

Все присутствующие, исключая Дэвида и Ратхара, хором согласились с тем, что в наше время заработать деньги честным трудом нельзя. Ратхар слушал этот хвалебный монолог с явным недоверием, а Дэвид просто пребывал в тихом шоке. На секунду ему даже стало стыдно, когда он вспомнил, как, пользуясь невидимостью, вытащил пачку купюр из кассового аппарата в Лачжер–тауне.

— Вот в том–то и дело!.. — продолжал вещать Фили. — Потому он и чистил лошадок в конюшне, что иначе белому магу в наше время на кусок хлеба себе заработать никак невозможно!

После такого финального аккорда все присутствующие молчали, наверное, с минуту.

— Чушь! — фыркнул в конце концов герцог.

Филлер махнул рукой: что, мол, дураку доказывать?

Ратхар повернулся к Дэвиду:

— Ты тоже так думаешь? Тоже, как они, считаешь себя белым магом?

— Ну не черным же… — Улыбнувшись, Дэвид пожал плечами.

— А я вот думаю, что ты либо чернокнижник, который прикидывается белой овечкой, либо еще кто–нибудь похуже!..

— Думай сколько влезет, мы тебе не мешаем, — подал голос Янган. — Все, пожрал?.. Алабирк, давай–ка свяжем его на ночь. И рот заткнем… Надоел он мне — сил нет слушать!

— Будь ты белым магом, ты был бы на той стороне, где правда, — сказал герцог Дэвиду в то время, пока ему связывали руки. — И ты бы не служил королю…

— Я никому не служу, — ответил Дэвид. — Кроме себя самого.

— …Открой–ка рот, — сминая в кулаке тряпку для кляпа, ласково попросил герцога Янган.

* * *

Шел восьмой день обратного пути. Вот–вот должны были пересечь границу Ратхаровых владений. Поисковые группы по–прежнему постоянно шатались вокруг. Дэвиду каждую минуту приходилось быть начеку, но становилось ясным, что охотничий запал верных слуг герцога уже не тот, что в первые дни. Дэвид хронически не высыпался, утешая себя тем, что уж в столице он отоспится по–настоящему.

За время пути отряд немного привык к своему пленнику, и даже Талеминка, постоянно вспоминавшая Мелимона, уже не смотрела на герцога с такой ненавистью, как прежде. Ратхару, взяв с него слово, что он не попытается сбежать, предоставили относительную свободу. Естественно, только в те периоды времени, когда рядом не было патрулей. Герцог, в свою очередь, все реже предпринимал попытки уговорить похитителей перейти на свою сторону. Как правило, он просто молчал, почти не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

— Вы уничтожаете нашу страну, — сказал он вечером восьмого дня. — Вы не понимаете, что творите.

— Брось! — махнул рукой Родерик. — Ничего с ентим королевством не сделается. Триста лет стояло и еще простоит.

— Даже напротив, — усмехнулся Дэвид. — Мы не ослабляем, а укрепляем королевскую власть.

— Моим пленением?

— Именно.