Чародеи

Пламя, ярче разгорайся,
Искры, взвейтесь в небосвод,
Ты, картошка, запекайся,
Чтоб скорей попасть к нам в рот.

Мы голодные ребята,
Мы в поход пошли с утра.
Подкрепиться нам уж надо,
Чувствуем — пришла пора.

Шелести листва деревьев,
Освещай нам путь, звезда.
Это радостное время
Мы запомним навсегда!

— А знаете, ребята, — произнес в наступившей тишине Борька Шулерман, — говорят, в нашем лесу водятся дикие медведи!

— Скажешь тоже — дикие медведи! — поперхнулась от смеха Таня-Рыжик.

— Глупости все это, — подтвердил Гоша Дементьев. — Если бы в этом лесу были медведи, нас бы сюда не пустили, правда, Александр Сергеевич?

— А почему бы и нет? — Учитель пожал плечами, и озорно подмигнул Борьке. — Медведи они ведь не спрашивают где им можно жить, а где нет…

Таня-Рыжик перестала смеяться, и даже передернула плечами:

— Шутки шутками, а вот я теперь из-за вас ночью спать не буду!

Борька Шулерман сразу начал рассказывать историю о том, как его дядя в этих лесах отправился на охоту, и наткнулся на разъяренного дикого кабана. Что было дальше, он рассказать не успел, так как Александр Сергеевич объявил отбой и всех отправил по палаткам.

Гоша, Лаврик и Таня расстелили свои спальные мешки, и быстро заняли места в своей трехместной палатке.

— Вот, было бы здорово сейчас лежать и смотреть на звездное небо, — мечтательно произнес Лаврик.

— Ага, чтобы тот медведь пришел и цапнул тебя за ногу посреди ночи, — неумело пошутил Гоша.

— Да перестаньте вы, наконец, глупые мальчишки! — рассердилась Рыжик. — И без вас уже страшно!

Ребята попытались уснуть. Но сон все не шел. В соседней палатке уже давно спали, и даже был слышен храп Борьки Шулермана.

Лаврик ворочался с боку на бок. То ему было холодно, и он закутывался в свой «спальник» почти с головой. То ему было жарко, и он высовывался из него почти по пояс.

Гоша лежал рядом, но тоже уснуть не мог. Он прислушивался к пению сверчков. А еще ему мешал уснуть Лаврик, который все никак не мог угомониться.

Внезапно Лаврик подпрыгнул в своем мешке.

— Гоша, ты слышал?! — зашептал Лаврик.

Гоша прислушался, но кроме тишины и какой-то возни в соседней палатке, он ничего не услышал.

— Ходит кто-то! И рычит…

Тут уж и Таня подскочила. Она забилась в угол палатки, и не дышала.

— Мальчики, пойдите, посмотрите, что там, — умоляюще попросила она.

Гоша не был боязливым человеком, даже наоборот. Но и он, выглянул из палатки, только когда нашарил в рюкзаке раскладной перочинный ножик. Чем он мог ему помочь, если у палатки стоял медведь, он подумать не успел, да и это было не важно. В глазах нравившейся ему Тани, он должен был выглядеть только героем.

Уже была глубокая ночь. Пели сверчки. Поляну слабо освещала половинка луны.

Гоша вылез наружу, вслед за ним из палатки осторожно высунулись две головы — Лаврика и Тани.

Все трое напряженно вслушивались в ночную тишину.

Вдалеке зашуршала листва, но что это было — то ли ветерок гулял по вершинам деревьев, то ли бродил дикий зверь…

— Нет здесь никого, — неуверенно произнес Гоша.

— Кто же, по-твоему, ходит вокруг палатки? — спросил Лаврик.

— Да никто и не ходит, тебе показа…

Гоша не договорил, потому что со стороны леса раздался какой-то скрип, вроде как дерево упало, и что-то ухнуло.

Ребята как по команде юркнули в палатку и закрыли на застежку вход. Лаврик и Таня сидели по разным углам и стучали зубами от страха. Гоша, как самый смелый, занял оборону у входа, при этом его рука в кармане еще крепче сжимала ручку перочинного ножика.

Лишь под утро все трое задремали, в тех же позах, что и провели всю ночь. Но спать им пришлось недолго — неподалеку раздался непонятный рокот, и взвинченные до предела нервы ребят не выдержали. Он выскочили из палатки и увидели, как колышется в разные стороны самая маленькая палатка — классного руководителя Александра Сергеевича.

Ребята заглянули в палатку, и тотчас же отпрянули.

— Медведь!!! — заорал не своим голосом Лаврик.

— Медведь! Медведь! — закричала Таня-Рыжик.

И только Гоша не растерялся, он быстро вытащил из земли колышки, и палатка мягко опустилась на землю. Медведь оказался в западне!

Крики разбудили ребят из второй палатки. Кто в трусах, кто прямо в спальном мешке, все вывалили наружу. Шум и гам был такой, что вообще невозможно было разобрать, что происходит.

А палатка между тем шевелилась и рычала. И не оставалось сомнений, что зверь сидит внутри.

— Ой, — Таня-Рыжик вдруг побледнела. — А ведь он нашего Александра Сергеевича того… наверное… съел.

Неизвестно, что было бы дальше, если бы за спинами ребят вдруг не раздался голос их родного преподавателя.

— Ого! Это что за утренний променад? Разве вы не знаете, что лес любит тишину? Здесь кричать нельзя…