Чародей

Ширвол стоит не в самом Форсетти, а в более неприступном месте, в лиге от города. Так и Тортауэр: Кингсдум подступает к нему с обеих сторон, как город Утгард подступает к замку Гиллинга, носящему такое же название. Но если Утгард представляет собой беспорядочное скопление амбароподобных домов, то Кингсдум гордится многими поистине превосходными зданиями. Прибыв к месту назначения в поздний час, мы нашли постоялый двор близ Тортауэра и потратили все время, оставшееся до наступления темноты, на осмотр достопримечательностей в гавани и на широкой дороге, ведущей от причалов к замку.

Здесь мне нужно вернуться к предметам, описанным выше. Я привез все три с собой. Как только мы устроились в гостинице, я показал их, один за другим, Гильфу, а потом позвал Вистана, Поука и Анса. Они внимательно осмотрели предметы, но с таким же результатом, как я.

Когда они удалились, я позвал Баки, и она явилась. Я обнял девушку, чего делать не стоило. Она судорожно глотнула ртом воздух, когда я отпустил ее, и проговорила:

– Господин, я пришла сказать, что больше не приду к вам. Теперь… ну как знать? Вы меня любите?

Я сказал, что люблю и что страшно скучал по ней.

– А я по вас, господин. Всегда, когда находилась вдали от вас, и часто, когда оставалась рядом. Вы освободили нас – Ури и меня. Мы больше не рабыни вам.

– Вы никогда не были моими рабынями. Я освобождал вас не один раз.

– Да, верно. Но вы призывали нас в случае необходимости и отсылали прочь, когда считали удобным, – чаще всего без единого слова благодарности. Можно мне сесть?

– Конечно.

Она удобно устроилась в моем маленьком камине.

– Мы принадлежали вам, поскольку принадлежали Сетру. Покуда над нами тяготели чары Сетра, мы не могли освободиться.

– Сетр умер, вы обрели свободу, и моей заслуги здесь нет. Сетра убил Вил, хотя он не смог бы сделать этого без Свона и Гарваона, которые отвлекали внимание дракона, покуда Вил затягивал мою тетиву у него на шее. Вы обязаны им троим, а не мне. И все же я рад, что теперь вы свободны, и надеюсь, мы с вами останемся друзьями.

– Мило сказано. – Баки искоса взглянула на меня. – Вам следует преуспеть при дворе.

– Больше чем просто преуспеть, – сказал я. – Если ты когда-нибудь желала мне добра, то должна пожелать мне удачи там. Ты действительно пришла попрощаться?

– Я должна! Скоро – о, очень скоро! – я покину вас, дорогой господин, и вы никогда более не увидите меня. Близится час разлуки – и разлука наша будет вечной.

По театральным интонациям Баки я понял, что она лжет, но притворился, будто принимаю все на веру, – из опасения, как бы нам действительно не пришлось распрощаться навеки.

– Вы не ляжете со мной, господин? Не согреете одинокую эльфийскую девушку, которая так долго служила вам в вашем холодном мире? Хотя я и замерзла до костей, в постели мы обратимся в жаркое пламя. Вот увидите.

Я помотал головой.

– Тогда поцелуйте меня.

И она вышла из огня и подступила ко мне. Я поцеловал Баки, крепко обнял, а потом снова поцеловал. Когда мы отстранились друг от друга, я сказал:

– Я не попытаюсь удержать тебя, Баки. Но прежде чем ты уйдешь, я задам тебе один вопрос и попрошу об одной незначительной услуге. Ты в состоянии выполнить мою просьбу за меньшее время, чем мне потребовалось бы на все объяснения.

– Тогда я помогу вам за еще один поцелуй.

– Хорошо. Несколько дней назад кто-то прошептал мне на ухо, что среди подарков, привезенных мне Вистаном, есть один волшебный предмет. Это была ты?

Она помотала головой:

– Нет, господин.

– А ты знаешь кто?

– Уже два вопроса – значит, я заработала два поцелуя. Безусловно, это была Ури, господин. Она смертельно боится вас и всячески старается предотвратить ваш гнев.

Я сказал, что не причинил бы Ури никакого вреда.

– Я знаю, господин. Она думает только о своем предательстве. Я… они сломали мне позвоночник. А вы исцелили меня. Такое не забывается.

– Не я исцелил тебя, Баки, а Тауг.

– Он не исцелил бы, господин, если бы вы не привели его ко мне и не объяснили, что надо делать. – Столь неожиданно, что я невольно попятился, она упала на колени. – Простите меня, господин! Я люблю вас и завоевала бы ваше сердце, когда бы могла. Даже если бы мне пришлось делить вас с тысячью разных Дизири.

Я поднял Баки на ноги:

– Тебе не за что просить прощения – а если и есть за что, я все тебе прощаю. Баки, я хочу показать тебе три предмета. Если один из них волшебный, ты скажешь мне?

– Да, господин, – кивнула она. – Коли сумею распознать.

Сначала я вынул золотую змею, свернутую кольцом. Баки взяла, подышала на ее рубиновые глаза, пожала плечами и вернула мне.

– Ничего? Никакой магии?

– Возможно, она просто слишком неуловимая для меня, господин. Но если так, то и для Ури тоже. Во всяком случае, я так думаю.

Я вытащил старый шлем и показал Баки.

Челюсть ее отпала. Несколько мгновений она стояла совершенно неподвижно, похожая на медную статую, а потом исчезла.