Чародей

Возможно, Апепи хотел швырнуть его за борт, в реку, чтобы спасти от огня, но силы наконец оставили его, и он стоял, подобно колоссу, с головой в огне, неспособный собрать последние силы, чтобы бросить сына в спасительные прохладные воды Нила.

Минтака оцепенела и онемела от ужаса. Ей казалось, что все это длилось целую вечность, но вдруг палуба под ногами Апепи провалилась. Он и его сын упали вниз и исчезли внутри в высоком фонтане пламени, искр и дыма.

– Кончено. – Голос Трока звучал безучастно и равнодушно. Он отпустил Минтаку так внезапно, что она упала на дно фелюги, и оглядел свою напуганную команду.

– Гребите к моей галере, – приказал он.

– Это вы сделали это с моей семьей, – повторила Минтака, лежа у его ног. – Вы заплатите за это. Я вам в этом клянусь. Я заставлю вас заплатить.

Но она чувствовала себя оцепенелой и избитой, будто ее исхлестали узловатыми кожаными ремнями бича.

Ее отец, фигура, занимавшая в ее жизни огромное место, тот, кого она слегка ненавидела и сильно любила, погиб. Ее семейство погибло, все ее братья, даже маленький Хиан, который был для нее больше сыном, чем братом. Она видела, как он горел, и знала, что ужас этого зрелища останется с ней на всю жизнь.

Фелюга подошла к галере господина Трока, и Минтака не протестовала, когда он поднял ее, как куклу, и понес на борт, а затем вниз, в главную каюту. Он положил ее на тюфяк с неожиданной осторожностью.

– Ваши девушки-рабыни в безопасности. Я пришлю их к вам, – сказал Трок и вышел. Она услышала, как за дверью опустили засов, затем звуки его шагов – вверх по трапу и по палубе над ее головой.

– Что же, я в тюрьме? – прошептала она, но это показалось ей несущественным после только что пережитого. Она уткнулась лицом в подушки, пропахшие несвежим потом Трока, и заплакала, и продолжала плакать, пока не иссякли слезы. Тогда она уснула.

Горящий корпус царской барки Апепи прибило течением к берегу рядом с храмом Хапи. В рассветных сумерках дым высоко поднимался в неподвижный воздух. Он отвратительно пах сгоревшей плотью. Когда Минтака проснулась, омерзительная вонь проникла в каюту. Дым, казалось, послужил маяком, поскольку солнце еще едва показалось над восточными холмами, а флот господина Нага уже прибыл, выплывал из-за изгиба реки.

Девушки-рабыни принесли новости Минтаке.

– Господин Наг прибыл во всей красе, – сказали они ей взволнованно. – Вчера он оставил нас, чтобы вернуться в Фивы. Не странно ли, что он смог приплыть сюда так быстро, когда ему следовало быть в двадцати лигах вверх по реке?

– Чрезвычайно странно, – мрачно согласилась Минтака. – Мне нужно одеться и быть готовой к любому новому злодеянию, ожидающему меня теперь.

Все ее вещи сгорели в огне пожара на царской барке, но служанки позаимствовали одежду у других благородных дам, находившихся на кораблях. Они вымыли и завили ей волосы, одели в простую льняную одежду, золотой пояс и сандалии.

К полудню вооруженный эскорт прибыл на борт галеры, и Минтака поднялась с ним на палубу. Ее взгляд обратился вначале к лежавшим на далеком берегу почерневшим останкам царской барки, сгоревшей до ватерлинии. Никто не потрудился извлечь тела из обломков. Это был погребальный костер ее семьи. Гиксосская традиция требовала кремации, а не бальзамирования и сложных процедур и церемоний погребения.

Минтака знала, что ее отец одобрил бы такой способ ухода, и немного утешилась. Затем она подумала о Хиане и отвела глаза.

Ей потребовалось усилие, чтобы сдержать слезы, когда она спустилась в ожидавшую фелюгу и была затем переправлена на берег ниже храма Хапи.

Господин Наг со всей своей свитой ждал, чтобы встретить ее. Когда он обнял Минтаку, она осталась отчужденной и бледной.

– Это тяжелое время для всех нас, принцесса, – сказал он. – Ваш отец, царь Апепи, был могучим воином и могущественным правителем. Ввиду недавнего договора между двумя царствами и объединения Египта в одно священное целое он оставил опасную пустоту. Для всеобщей пользы ее следует немедленно заполнить.

Он взял принцессу за руку и повел к павильону, что прошлым вечером был местом пира и веселья, а теперь в нем собрались для серьезного совещания большая часть знати и чиновников обоих царств.

Впереди этой толпы она увидела Трока, поразительную фигуру в полном боевом облачении. На покрытом золотыми заклепками поясе висел меч, а на плече – боевой лук. Позади него плотными рядами стояли все его военачальники, мрачные, с холодными угрожающими глазами, несмотря на яркие пестрые ленты, вплетенные в их бороды. Они глядели на Минтаку без улыбки, и она с горечью осознала, что она – последняя из потомков Апепи, покинутая и беззащитная.

Она задавалась вопросом, к кому могла бы обратиться и чьей преданностью все еще могла бы воспользоваться. Она поискала в толпе дружественные знакомые лица. Все были там, члены совета ее отца и его советники, его военачальники и боевые товарищи. Затем она увидела, что они прячут глаза. Ни один не улыбнулся ей, не ответил на ее взгляд. Никогда в жизни принцесса не чувствовала себя такой одинокой.