Чародей

Нефер и Таита тщательно расспросили их, стараясь узнать, каковы численность их войск и боеготовность. Скоро стало ясно, что Трок и Наг собрали для месопотамского похода лучшие войска и оставили только резервные отряды, состоявшие главным образом из новобранцев, очень молодых и неиспытанных в бою, или пожилых солдат, приближавшихся к окончанию своего военного поприща, усталых и непригодных к службе по состоянию здоровья, уже нетерпеливо ожидавших отставки и маленького участка земли около реки, где они смогут сидеть на солнце и играть с внуками.

– Как насчет колесниц и лошадей? – задал Нефер главный вопрос.

Полководцы покачали седыми головами и помрачнели.

– Трок и Наг забрали у нас чуть ли не все. Почти все колесницы отправились вместе с ними по дороге на запад. Они оставили едва достаточно для объезда восточных границ, чтобы противостоять налетам кочевников из пустыни.

– Как насчет мастерских в Мемфисе, Аварисе и Фивах? – хотел знать Нефер. – Каждая из них может выпускать по меньшей мере пятьдесят колесниц в месяц.

– Едва лошадей обучат возить их, их посылают на восток присоединиться к войску двух фараонов в Вавилоне.

Таита оценил эту информацию.

– Ложные фараоны полностью отдают себе отчет в том, какую угрозу мы несем их тылу. Они хотят быть уверены, что если войска, оставленные в Египте, восстанут и провозгласят истинного фараона, Нефера Сети, недостаток в коннице и колесницах не позволит мятежникам стать серьезной силой.

– Вы должны вернуться в войска, – приказал Нефер военачальникам. – Нас в Галлале уже слишком много, а продовольствия и воды уже почти в обрез. Не позволяйте больше отправлять из Египта колесницы и лошадей. Продолжайте обучать солдат и снабдите лучших из них новыми колесницами, как только они появятся. Я скоро, очень скоро приду к вам, чтобы повести вас против тиранов. – Они уехали, восхваляя его имя и беспрестанно заверяя в своей преданности.

– Тебе не следует выполнять данное им обещание до срока. Ты можешь вернуться в Египет только с мощным войском, хорошо обученным и хорошо оснащенным, – посоветовал Таита Неферу. – Полководцы, что приехали к тебе, – хорошие, преданные люди, и я знаю, что ты можешь рассчитывать на них. Однако будет много других, по-прежнему верных Троку и Нагу – или из-за боязни последствий, когда ложные фараоны вернутся, или потому что они верят в их божественное право управлять. Будет и много тех, кто не решил, как поступить, но повернет против тебя, заметив любую слабость.

– Тогда нам нужно многое сделать. – Нефер принял совет Мага. – Мы все-таки должны объездить всех лошадей, которых взяли в Тане, и закончить ремонт откопанных колесниц. Затем надо закончить обучение солдат, так чтобы они могли противостоять ветеранам Нага и Трока. Сделав это, мы вернемся в Египет.

Поэтому маленькое войско Галлалы удвоило усилия стать способным бросить вызов мощи ложных фараонов. Воинов вдохновлял их молодой полководец, поскольку Нефер работал больше, чем любой из них. Он выезжал с первыми отрядами задолго до рассвета и вместе с другими воинами Красной Дороги и Таитой, дающим ему советы, постепенно сколачивал свои отряды в единое целое. Когда он вечером возвращался в город, то, утомленный и запыленный, шел в мастерские, где высказывал одобрение или спорил со старшинами оружейников и строителей колесниц. Затем, после ужина, сидел при свете ламп с Таитой, обсуждая планы сражений и размещение сил. Обычно после полуночи он спотыкаясь брел к своей опочивальне. Минтака пробуждалась и без ропота поднималась с ложа, чтобы помочь Неферу снять доспехи и сандалии, вымыть ему ноги и натереть его ноющие мышцы благовонными маслами. Затем она нагревала чашу вина с медом, чтобы помочь ему заснуть. Часто чаша выпадала из его руки прежде, чем он допивал ее, и его голова падала на подушку. Затем Минтака скидывала хитон, прижимала его голову к своей груди и держала, пока он не пробуждался с первым обещанием рассвета.

Каждый день Мерен все больше слабел от ран, полученных на Красной Дороге. Таита обвязал ремнями его сломанные ребра, и они достаточно быстро зажили. Он пришил отрубленное ухо так аккуратно, что теперь оно сидело только чуть криво, и Мерикара считала, что полулунный шрам вдоль щеки делал Мерена старше и привлекательнее. Однако укол мечом под его рукой волновал даже Таиту: исследовав наклон и глубину раны, он решил, что оружие, должно быть, проникло в легкое Мерена. Дважды уже казалось бы зажившая рана открывалась снова, и из нее вытекали отвратительно пахнущая жидкость и гной. Иногда Мерен был в сознании и мог садиться и есть без посторонней помощи. Затем, когда отвратительные жидкости вновь начинали вытекать, он опять впадал в горячечное полузабытье.